Истории из жизни реальных людей
Его всегда немного ломало, когда шёл снег.
А Первого декабря в его городе всегда шёл снег.
Первый не первый, это не важно, главное, что шёл снег.
Хотя как неважно, нет в мире ничего не важного, вот сегодня снег был первый.
Снежинки летели, такие одинаковые на вид, а потом по разному. Иногда они таяли на подлёте к земле, иногда таяли уже на земле и превращались в лужу, иногда ложились ровным белым снежным ковром.
Он наблюдал за этими снежинками вот уже много много лет.
Сколько точно, он не помнил.
Казалось бы очень странно не помнить сколько тебе лет, но нет, совсем не странно это, если ты дуб.
Когда ты дуб ты помнишь совсем другое.
Ты помнишь каждый жёлудь свой, каждый опавший листик.
Ты помнишь каждую птицу, которой ты давал приют.
Ты помнишь каждого человека, который был с тобой рядом.
Казалось бы, зачем тебе помнить людей, но если ты дуб во дворе старого пятиэтажного дома, то люди они тоже твои, как и жёлуди, листья и птицы.
Да что там люди, тебе даже все собаки родные. Вот только собаки живут так не долго, что дуб с некоторых пор перестал к ним привязывать. Тяжело знаете ли, только полюбишь очередного Бобика всей душой, как он раз и помер, хотя с людьми также история, люди часто исчезают.
Дуб сначала очень переживал и думал, что люди умирают, а потом одна знакомая ворона объяснила ему, что люди переезжают.
«Понимаешь, старый, люди они глуповатые. Им все время чего то не хватает. Им бы хапать и хапать! Въехали в двушку, живи радуйся, а им все мало! Они копят, копят и потом в трешку. А потом и трешки мало. А иногда знаешь «мы хотим из окна видеть озеро или лес» и опять пошло поехало. Глупые они»: сказала ворона.
Дуб почему то очень за людей обиделся и треснув ворону веткой, пробурчал: «ничего они не глупые! Они просто непоседливые и любознательные, да и то не все. У меня тут много других. Вон в тридцатой сначала Зоечка жила, а теперь она же Тихоновной зовётся, потому что целую жизнь в тридцатой прожила. А ведь я ее помню совсем крохой. А что переезжают, так это хорошо, тянутся они к прекрасному просто».
Дуб почему то очень любил жителей старой пятиэтажки, а после этого разговора вообще уговорил себя, что собаки тоже просто переезжают к озеру там или к реке и ему сразу стало легче.
В общем дуб жил миром людей , поэтому собственный возраст его не интересовал совершенно.
А вот снежинки интересовали.
Он любил за ними наблюдать, особенно вначале зимы.
Такие одинокие вначале, каждая сама по себе и такие организованной толпой и в компании подобных себе в конце.
И наверное это правильно, что толпой в конце, потому что очень страшно быть в конце пути одному.
Вот у дуба было все наоборот.
Вначале их было много молодых дубков, а потом все меньше и меньше. А теперь вот он один и у него конец. Причём конец прямо на днях. «Дуб спилить, а на месте дуба поставить парковочное место. Мы живем в индустриальное время в индустриальном городе и иметь парковочное место место для гражданина куда важнее, чем иметь дуб. Хочешь видеть дуб иди в парк. У нас между прочим два парка в районе»: сказал недавно какой то солидный мужчина на собрании жильцов. Собрание жильцов всегда проходило под дубом и дуб дал себе право думать, что это потому, что он тоже жилец и тоже имеет право.
Люди тогда, на собрании загалдели, но дубу стало так грустно от того, что настал конец, что он и не понял, что они галдят. Так то он с мужчиной был согласен, потому что от него от дуба толку мало, а машины действительно ставить некуда.
А от него
Что от него
Ну старушки на лавочке под ним посидят, ну молодёжь какая в ночи поцелуется и обдаст друг друга клятвами о вечной любви.
Старушки и клятвы, которые чаще всего нарушаются в скорости, это в индустриальный век не очень то и важно наверное, а машины ставить некуда.
Поэтому старый дуб кряхтел, вздыхал, завидовал единству снежинок и думал о том, что жаль, что он больше не увидит весны.
«Ну что старый, решили тебя укокошить А я тебе говорила, что люди глупые! Не помнят они доброты твоей, не нужна им тень в зной.
А ты меня за правду веткой треснул!»: прокаркала ворона, севшая на дуб так тихонько, что он даже этого не заметил.
«Перестань. Правы люди. У всего есть свой век, вот мой и кончился. Я не в обиде. В конце концов всему однажды приходит конец. А люди все равно хорошие», — проворчал дуб.
«Ну какой же ты дурень! Когда на тебя писают собаки я тебе говорю, что это унижение твоего дубьего достоинства, а ты радуешься что полили. Когда Васька нацарапал на тебе «Ленка я люблю тебя гуляй со мной а Митька дебил», я говорила тебе, что это Тяжкие Телесные, а ты говорил, что это татуировка и хохотал. Правильно люди про других глупых говорят «да ты как дуб»»,- ворчала ворона.
И тут начали подходить люди. Люди были какие то встревоженные.
«Вон, видишь старый! Рубить пришли тебя. Мнутся, неудобно им. Прощай старый, не поминай лихом. Полетела я, а то и по мне рубанут»: сказала птица и уже собиралась улетать как вдруг к дубу подбежала та, кого много лет назад звали Зоечкой и катали на коляске вокруг дуба, та которая теперь была Тихоновной и обычно еле ковыляла сама.
Обычно ковыляла, а сейчас бежала вприпрыжку.
«Тихоновна! Тихоновна! Ну что Ну что в Управе сказали»: закричал Мужчина из сорок пятой квартиры.
Люди загудели и то с одной стороны, то с другой дуб слышал «Тихоновна, не томи!», «Тихоновна, ну что».
Тихоновна отдышалась и с гордостью показывая всем какую то бумагу прокричала: «отстояли! Отстояли нашего старика! Запрет на вырубку дуба!».
Люди начали восторженно галдеть.
«Ниче старый! Ещё повоюем мы с этой индустриализацией! Попыхтим, покидаемся во врагов желудями»: сказал Иван Степанов из шестьдесят третьей. Дуб Ивана всячески уважал, потому что лет сорок назад под дубом Иван сделал предложение своей девушке и до сих пор они вместе, вон внучка теперь вокруг дуба катают.
«Дуб им срубить! Щаз! Нате выкусите!»: сказал сильно пьющий Дениска с первого этажа и зачем то попытался обнять дуб.
«И вообще надо вокруг дуба цветник разбить и ещё две лавочки и стол поставить. Чур, цветник я сделаю»,- сказала Татьяна Сергеевна с четвёртого этажа. Дуб обрадовался, потому что часто любовался цветами на ее окне.
Люди ещё погалдели и разошлись по своим делам.
«Ну ладно! Не кряхти так обвиняюще! Прав ты прав, не совсем они глупые. Беру свои слова обратно», -проворчала ворона, всхлипывая от нахлынувших чувств. Да, да, чувства бывают даже у ворон, потому что вороны очень умные птицы, просто ворчливые и много повидали .
«Деда, деда! Посмотри! Дерево плачет ! У дерева слезки»: закричала маленькая девочка в шапке с огромным помпоном, подбежала к дубу и потрогала пальцем ствол.
«Алинка! Это не слезки! Это снежинки оседают на стволе дерева и таят»: засмеялся дедушка.
«Снежинки конечно, а что же это ещё»- подумал старый дуб и всхлипнув попытался веткой убрать слезу.
Потому что даже старый дуб может заплакать первого декабря, когда идёт первый снег, если его кто то любит.
Ксения Полежаева