Когда что-то зашил, что-то засунул обратно, чем-то заполнил, а потом вдруг чувствуешь, как стремительно пустеешь, тогда досадно

Пусто-тее-шь. С длинным змеиным «шшш» неблестящего графитового цвета. Опять хватает за горло с утра разжимаешь: дышать можешь, но говоришь только тихо и только хрипло.
Кузнец, кузнец, скуй мне тоненький голосок. Х*й тебе, отвечает кузнец. Сама куй, потому что каждый сам себе кузнец, сам себе волк и семеро козлят тоже сам себе.
Опять просыпаешься и чувствуешь странный воздушный шар за грудиной полусдутый, вялый, прилипчивый. Прилипает то к сердцу, то к дыхалу, то к ребрам.
Вроде только-только начал хоть что-то хотеть и мочь, но опять замираешь, закрывая лицо руками. Рано. Рано слезать с этой карусели, крутись на ней еще триста лет после детства, крутись.
Боль причиняют не воспоминания, а какие-то комиксообразные картинки, только вместо подписей ощущения.
И сразу ноет везде внутри от головы до задницы одним большим грустным ноем, который все понял, но не смог построить ковчег, увы, как всегда получился большой и кривой скворечник, в него, слава Богу, никто не влез, но все очень смеялись.
Гретта Флай

Источник