Баба Маня

Одним вечером я, как и всегда, возвращался с работы домой. Рулил в сторону родной крыши, как вдруг раздался телефоннй звонок (езжу я с гарнитурой, поэтому тут же взял рубку)
-Алло! — громко и отчётливо произнёс я, дабы моё телефонное приветствие было услышано собеседником через грохот проехавшего мимо камаза.
-Пивет, Колюня! — послышалось из трубки. Сквозь грохот я сразу узнал голос мамы, да и по обращению ко мне ( «Колюня» ) было легко понять, что это она.
Меня так называли только родители, остальные пользовались менее нежными комбинациями. Вот к примеру если из трубки слышно -Здорово, Колян! — то это полюбому либо друзья, либо брат. Голос брата трудно спутать — всё детство вместе провели, а после школу и универ, в котором наши дороги разбежались (я доучился, а он после первого курса вылетел и отправился сапоги топтать, о чём не жалеет), а после универа была работа (у каждого своя), у каждого появились семьи, дети, и теперь мы пересекаемся уже не так часто, как раньше.
-Ты что сейчас делаешь — спросила мама.
-Домой еду, а что
-Заедь ты к бабушке Мане, спроведай её хоть, а А то по телефону то она всегда себя хорошо себя чувствует, а как на самом деле — только глазами увидеть, она ж как партизан — ничего не скажет! Заедь, хорошо -Мама жила в другом городе, поэтому у самой приехать не было частой возможности.
-Да, заеду, а она меня хоть узнает — у бабушки зрение испортилось — не мудрено, когда тебе 87, да и я не так часто стал у неё появляться, как раньше.
-Да узнает, у неё сейчас яблок много — август же, так ты заедь как будто за ними, а сам посмотри как она.
Бабушка Маня не любила, когда за ней присматривали, ругалась по этому поводу, говорила что она уже «далеко не малая, чтоб мне сопли вытирать!». Вот и приходилось придумывать причины, чтобы приехать. То оставить у неё сумку, которую брат заберёт (и невзначай, как бы, спросит и выведает как она себя чувствует), то я заеду, забрать «передачку», оставленную мне кем-либо из других родственников. Вот так мы всей семьёй и сменяли друг друга на протяжении уже нескольких лет.
-Заеду, отзвонюсь потом тебе как и чего. — ответил я и повернул в сторону деревень.
Дорога до деревни была не длинная — около пятнадцати километров, но у меня сложилось ощущение, что я проехал, а вернее проскокал, около двухсот.
Вот вдалеке показались знакомые окошки, изородь, сливовые кусты, превратившиеся в бурелом и яблони, на которых пол-детства проведено.
Доехл, остановился, зашёл.
-Привет, баб Мань!
-Как доехал-то — раздался голос из кухни — Дорога то в кашу, небось, разбита Мужики, кто мне дрова возит, говорят только трактором пройти можно.
Баба маня ещё со времён расцвета самогоноварения держала у себя огромный запас «огненной воды», коим расплачивалась за услуги местных работяг, не признающих никакую другую валюту, кроме жидкой.
-Разбита дорога, по канаве ехать и то приятнее, чем по этим буеракам. А я так и проехал — свернул на обочину, и по насыпи.
-Обратно поедещь, так ты смотри куратней, не перевернись. А то было давеча дело…
Так вот и начался наш разговор. Рассказала мне про новости, что на деревне происходят, про соседку — как та ключи потеряла да пршлось дверь снимать, чтобы домой попасть, как лес пилят и вывозят, и про всё, что только можно. Давно я у неё небыл. В доме с времён моего детства поменялось всё — краска на полу постёрлась, пожелтели обои на стенах, осталась неизмена только печь, вешалка в коридоре, и гвозди, торчащие из стены и ждущие, когда а них уже повесят сохнуть лук.
Хоть всё и поменялось внешне, я чувствовал что-то на столько родное и близкое непередаваемое словами, и грусть. Грусть о том, как в детстве тут было хорошо, как играли в прятки и каждый считал своим долгом спрятаться в старом комоде, и как весело было катать машинки по этому неровному коричневому полу. Всё осталось как и прежде, но изменилось почти до неузнаваемости.
-А приехал то чего — прервала баба Маня мои воспоминания.
-Так я за яблоками приехал, сама ж говорила, что каждый год их хоть лопатой греби, вот я и …
-Ну тебя! — прервала она — сколько уж можно-то Я уже давно смекнула, что вы тут меня оберегаете. — она улыбнулась — Хорошие вы у меня все, но не слушаете бабку — говорю, что не надо, так они опять.
Она встала со старой скрипучей табуретки и выкинула свекольные кожурки в ведро. Это ведро я помню ещё с тех пор, когда оно было в половину моего роста. Толстое, калёное, от того чёрное железо, ручка из дерева, уже наполовину стёртая, но не сдающая свои позиции.
-Чего вы на меня своё время то тратите Живите сами, я то уж пожила, мне ничего не надо, а вот вам то ещё жить и жить, а вы со мной таскаетесь. Давно я уже это поняла, что организовали вокруг меня… круговую поруку, да и передаёте меня как красно знамя. — она снова засмеялась — То один приедет, то другой. Пока сюда и отседава катаетесь — день потерян. Лучше бы на себя это время расходовать.
-Баба Маня! — прекратил я её философические изыскания — Вот ты сама на нашем месте как бы поступила Только честно!
Посмотрев на меня она хихикнула, как будто ожидала от меня эту фразу.
-А ты на моём месте что бы делал Что бы говорил Только честно! — ответила она, передразнивая мою интонацию.
Мы оба замолчали, было слышно как мерно тикают большие настеные маятниковые часы в соседней комнате.
Бабушка смотря на меня улыбнулась ещё раз, я заметил, как у неё заискрились озорным огоньком глаза.
— Колюша, ты только не обижайся, но вот теперь я вижу, что не за зря жизнь прожила — золотые у меня и дети и внуки. Не бросают меня. А приезжать приезжайте — не выгоню. Я вас всегда рада видеть!

Автор: Тегер

Источник