ПЕРЕПЛЕТЕНИЯ

Когда-то я вязал… Не снопы, не веники, не даже собак, а спицами.
Малиновую кофту мама до сих пор хранит, как святую реликвию.
— Конечно, он хороший мальчик, всё ещё говорят обо мне мои тётушки, — он же вяжет.
Родственники помнят меня вяжущим.
— Ну Что связал новенького интересуются при встрече.
Мне сорок пять. А началось всё в двенадцать.
Гостившая у нас кузина, колдовала со спицами. Юркие, сверкающие матовым блеском, они вились в её руках словно мотыльки, и из-под тоненьких пальцев вдруг вырастал шарф.
Магия!
— Покажи, как-то попросил я, и она открыла мне тайну лицевых и изнаночных.
Отбросив марки и забросив солдатиков, я погрузился в мир замысловатых переплетений. Вязал носки, шапочки, джемпера, и довольно скоро снискал славу среди многочисленных родственников, соседей и знакомых моих родителей.
В доме открылась ВДМХа Выставка Достижений Моего Хозяйства.
На выставке подавались бесплатные закуски, не говоря уже о выпивке, так что посетителей было — не протолкнуться.
— Вы только посмотрите, какой узор! любовно оглаживая кофту, приговаривала мама.
— Да-да, соглашались гости, нажимая на селёдку под шубой. Тала-ант!.. Тебе надо быть закройщиком, как дядя Миша — будешь сыром в масле!..
Образ неряшливого дяди Миши — с нарукавниками, потными подмышками, и плохим запахом изо рта — меня особо не привлекал, но я был воспитанным мальчиком.
— Хорошо, говорил я, — буду сыром.
— Не помню, показывала ли я вам эту шапочку мурлыкала мама и бросалась к экспозиции номер пять.
— Ах-ах-ах! обсасывали куриные кости гости, наблюдавшие шапочку не то в третий, не то в четвёртый раз. — Это же что-то новенькое, да!
— А какие спичечные замки он строит! — подливал папа.
И из-за стола неслось:
— Талант-талант… Колбаски не передадите..
Гости хотели угощения. Родители — восхищения.
— Кстати, оливье тоже нарезал он, как бы невзначай замечала мама, бережно возвращая шапочку под стекло. Видите, какие кубики
— Гранённые, истинно гранёные! восклицали гости. — Тебе надо быть ювелиром, как дядя Веня!
Образ, вздрагивающего при малейшем шорохе дяди Вени — с вечно воспалёнными глазами — меня тоже не радовал, но я был воспитанным мальчиком.
— Хорошо, — говорил я, — буду Веней.
— А какие он пишет стихи! добивала гостей мама.
— Стихи! изумлялись недобитые. Ай-ай-ай какой холодец!
— Да, облизывал лоснящиеся губы какой-нибудь очередной гость, из него выйдет отличный закройщик.
— Техник! выкрикивал его сосед по столу. С таким талантом — надо быть непременно зубным техником!
Так вершилась моя судьба. И к концу восьмого меня таки приговорили к портняжному делу.
— Нечего тратить два года, надо получать профессию, сказал тогда мой деловой папа.
— Но я хочу быть военным, как ты!
— Ты что — хочешь быть нищим алкашом!
Конфликт пресекла мама.
— Возле моей работы, — сказала она, — есть клуб кройки и шитья. Сходишь, попробуешь.
В затхлом, подвальном помещении, вокруг обитого войлоком стола собирался весь портняжный цвет двадцать четвёртого микрорайона — от бабы Лизы, до тёти Вали.
— Вяжу, — признался я, и клуб взорвало от смеха.
Этот желтушный блеск зубных протезов я запомнил на всю жизнь.
***
«Больше не прикоснусь!» — поклялся я, и забросил спицы на антресоль…
Однако, когда Советская Армия, прооперировав, на некоторое время лишила меня подвижности, я вновь развязался.
К вяжущему, мускулистому телу немедленно потянулись медсёстры.
Одни, при виде такого чуда, мутнея взорами, садились на краешек койки. Другие, глубоко дыша, льнули к косякам. На сетчатке и тех и других проступал — домашний очаг, полная чаша, и прочие невинные шалости.
— Свяжи! — кокетливо надувала губки блондинка. Мне нравится, когда связывают.
— Покажи! — соблазняла электрофорезом брюнетка. — Покажи, как это ты так ловко пальчиками…
— Кушай, кушай! запихивала в меня домашние котлеты шатенка. Это я всё сама. Всё сама, да сама…
Сбиваясь в узоре, я распускал и снова подхватывал.
Завлекать, соблазнять и ухаживать — не требовалось. Нужно было только вязать, и вязать их снопами.
А потом началось:
«Что тебе эта гадина про меня наплела!»
«Так, значит, правильно девчонки говорят…»
«Ну, вяжи, вяжи… Я тебе эти спицы…»
В итоге, распустив нити, я бежал на костылях.
***
«Больше не прикоснусь!» в очередной раз поклялся я. Однако семейная жизнь вынудила.
Однажды мной овладела навязчивая идея — свитер жене. Непременно белый, с широким воротом — на день рождения.
Сюрприз подразумевал конспиративность. И я ушёл в подполье. Но творить в доме оказалось невозможно. После того, как нас с кружевным лифчиком застукали в шкафу, мы стали отъезжать.
Чтобы плести для неё, я плёл ей: «задержали… совещание… сверхурочные…».
И вскоре началось.
— Что это! совала мне под нос белые ворсинки супруга.
— Кот! врал я.
Откуда на твоей рубахе кот!!
Ты не поверишь…
И она не верила.
Когда же до сюрприза оставалась лишь горловина, супругу окончательно сорвало.
— Я всё знаю! — выкрикнула она.
— Правда А мне так хотелось устроить тебе сюрприз…
От просвистевшей возле уха вилки, я увернулся. А вот мясорубку словил.
— Сколько бормотал бородатый невропатолог, показывая мне свои мохнатые пальцы.
— Больше, шептал я.
— Что «больше»
— Не прикоснусь!!!
© Эдуард Резник

Источник