СКУМБРИЯ

На ужин, скромный бретонский ужин, была скумбрия. Настоящая! Да-да, та самая, чуть не сказал одесская! скумбрия из моего детства! Представляете, зашли в рыбный отдел супермаркета в маленьком городке на Западе Франции в поисках «чего бы на ужин повкуснее». И вот они, почти забытые «качалки» лежат в колотом льду.
— Выловлены утром! сообщил продавец
В 50-е годы, даже, пожалуй, в начале 60-х в Одессе скумбрию ели все. Во-первых, она была баснословно дешева 8-10 рублей, еще дореформенных за десяток. А во-вторых, нет, пожалуй, тоже «Во-первых», фантастически вкусна. Я помню, как каждое утро, практически на рассвете, двор оглашался воплями:
— Риба! Риба! Кому свежий риба!
Рыбой торговали из «баянов» — решетчатых сундучков с уловом. Торговали сами рыбаки по дороге с Ланжерона. Торговали бычком, глосей и, главное, скумбрией.
Бычков покупали на юшку, хотя, особо крупных кнутов и на жарку тоже. Я их не очень любил костлявы!
Глоси эти мини-камбалы, шли только на жарку.
Скумрию еще и засаливали, получая вкуснейшую малосолку. Но все равно, главное жарка!
Меню каждой семьи можно было определить по чаду с ее лестничной площадки. Газовых плит не имелось, поэтому жарили прямо на лестнице, установив примусы на кирпичи, в свою очередь положенные на табуретки. Примуса питались керосином и, раскочегарившись, буквально выли.
— Как мессеры! говорили знающие люди.
Скумбрия, пожаренная в постном масле, покрытая золотистой, аппетитной корочкой, никогда не надоедала. Тем более, покупали мы ее не всегда.
Мы! Ее! Ловили!
Или дурили, если «правильно» говорить. Дело в том, что удочки со снастями для ловли назывались самодурами. К гибкому, длинному удилищу крепилась леска с мощным грузилом и крючками-перышками на поводках. Крючков полагалось штук десять-пятнадцать. Перышки были разноцветными. Выйдя на лодке в море, надо было равномерно подымать-опускать удилище. И все! Остальное делала сама скумбрия, бросавшаяся на крючки. Так что, ощутив мощный рывок, оставалось самое трудное снимать улов с крючка. Да-да, именно самое трудное, ибо крючки на поводках были расположены довольно близко друг от друга, и надо было умудриться не сделать бороду. Бородой называлась запутанная леска. За это по голове не гладили, а говорили всякие нехорошие слова.
Да и самому обидно до слез мужики дурят, а ты сидишь, пыхтишь, распутывая леску.
Зато, меня, по малолетству моему, не сажали на весла, и я дурил рыбу весь вечер, приумножая благополучие семьи. Дело в том, что ловили каждый в свой баян. Так настоял дядя Коля Фашевский папин товарищ еще с институтских времен. Дядя Коля жил на Пролетарском бульваре в собственном доме над самым морем совсем рядом с клиникой Филатова. А всем известно, что рыбалка в районе клиники самая расчудесная. Лодка дяди Коли хранилась на причале почти под домом. Стоило спуститься вниз, отомкнуть замок цепи, взять весла у сторожей и море, море, море
Иногда, когда встреченные на берегу рыбаки сообщали, что «не берет», оставляли самодуры у сторожей и брали снасти «на бычка». Ха, снасти! Леска, намотанная на фанерную «уточку», на леске грузило и два крючка на поводках. На крючок надевался рачок. Таких нынче обзывают креветками. Перед тем, как надеть на крючок хвостиком вперед, рачку обрывали голову, дабы явить бычку все великолепие рачкова мяса. Леска забрасывалась в море, натягивалась и ложилась на указательный палец. Бычок хватал наживку, леска дергалась Ее надо было тут же подсечь, а потом радостно тащить улов вверх, радостно гадая по сопротивлению рыбы ее размеры.
Но бычка ловили редко. Неинтересно. Да и еда средненькая. Скумбрия она лакомей!
Гребли по очереди дядя Коля и папа. Папин улов, когда греб дядя Коля, отдавался гребцу. Так тоже дядя Коля постановил Он, вообще, был скуповат. Ну, и что Зато, это он придумал эту дивную рыбалку! И еще. Он очень любил моего папу. Когда папа умер, часто приходил к нам и плакал, и вспоминал, вспоминал
Но рыбы хватало на всех. Вернувшись с рыбалки, взрослые сразу чистили и солили две-три рыбы. Солили элементарно: живот и поверхность тщательно вымытой рыбины засыпались крупной солью, потом в миску с рыбой сверху клался деревянный кругляш, который придавливался кирпичом. И все. Через час-полтора рыба была готова. Ее нарезали, засыпали луком и подавали к столу. К скумбрии шла ветчинно-рубленная колбаса, отварная картошка с укропом, хлеб, коровье масло и, конечно, водка. Правда, водку мне не давали. Зато остального завались! Набравшись аппетита еще в море, я наваливался на снедь, ел и засыпал. Все попытки заставить меня дойти до трамвая проваливались. Так что, приходилось дяде Коле раскочегаривать свою «Волгу», еще ту, с оленем, и, ворча:
— Штраф вы платить будете! везти нас домой.
Возле дома я каким-то образом просыпался.
— Симулянт! бранил меня дядя Коля. Родители его поддерживали, но как-то неискренне
Веранда. Скумбрия на тарелке Детство, ау!
Александр Бирштейн

Источник