Истории из жизни реальных людей
Пошлость — это вдохновение и восторг обычного такого человека. Поэтому к пошлости я отношусь с пониманием и сам в 80 процентах случаев из 85-ти запомнившихся достаточно и убедительно пошл. Однако своих детей в крошечную форму наряжать бы не стал. Что-то мне мешает. Это же что-то мешает надеть на себя форму советского солдата Великой Отечественной и ездить так по городу, ходить по улицам, сидеть в ресторане. Тут в моих рассуждениях есть брешь размером в моё детство: я и ремень офицерский носил поверх шубы, и в смотре строя и песни в бескозырке участвовал каждый божий год. Был счастлив. Пел в школьном хоре военные песни про убитых на войне товарищей. Не коробило это никого и меня не коробило.
Но вот с этой крошечной формой какой-то блок у меня.
Сапожки эти кто-то шьёт и принесет в свой китайский дом китайские деньги, будет счастлив и будет дымящийся рис. Погоны к гимнастёрочке кто-то пристрочит и тоже заработает. Ленточку кто-то продаст — купит маме телевизор.
Родители дитя в гимнастёрочке будут счастливы. Ребёнок радоваться будет И это хорошо.
А всё же душа моя как-то съёживается при виде такой идиллии. Со мной что-то не так.
Возражать против малюток-воинов и одновременно покупать детям костюм Бэтмена и Человека-паука — шизофрения. Но в этой шизофрении моё спасение. Потому как День победы — это не парк развлечений. Можно и без карнавала, наверное.
Хотя бабка моя и дед, наверняка бы, не возражали против такого веселья. Им-то виднее было бы, точно говорю. Они жизнь любили во всех проявлениях. Не стали бы они скрипеть по поводу.
Я значительно более подпорчен строгим унынием и ритуальностью. Но ничего с собой поделать не могу. Каждый сам решает, каждый сам вносит смысл, каждый сам определяет границы своего стыда и счастья. И это очень хорошо. Сычи, вроде меня, должны сидеть в сарае.
Так я отстаиваю своё право на «неимение мнения». Я не хочу иметь мнение по этому вопросу. И требую, чтобы я не имел никакого ответа на этот вопрос.
Джон Шемякин