Дверные звонки бывают разными

 

Одни издают тёплый мелодичный звук, другие — наигрывают незатейливую мелодию, третьи — орут как капризный ребёнок, четвертые — издают мерзкий раздражающий зудящий звук, напоминающий гибрид старческого кашля со звуком испускаемых газов. В моей квартире оказался именно такой. В моей личной, купленной и выстраданной долгим трудом крошечной хрущёвке-гостинке.
Квартира досталась мне неожиданно дёшево, хотя подобный фонд в этом районе обычно стоил раза в полтора дороже. Времени на раздумья было отпущено мало, да я и не собирался тянуть. Продажа официальная, с документами — полный порядок, бери — пока не подорожало.
С предыдущими владельцами, к сожалению, встретиться и пообщаться так и не удалось. То ли они меня избегали, то ли просто были люди занятые, но получилось как получилось и общался я исключительно с агентом.
Дверной звонок — последнее, на что обращаешь внимание, когда забот в квартире полон рот, а с финансами — не очень. Даже на косметический ремонт своими силами, денег хватает впритык.
Полетели дни. По будням — работа, по выходным — ремонт с переменным успехом. Зато своя жилплощадь.
Да, соседи
С соседями я познакомился не сразу.
Однажды, выйдя под вечер покурить в коридор, я чуть не столкнулся с низкорослой ускоглазой плосколицей женщиной. Одетая в яркий шелковый халат, она непринужденно покуривала небольшую трубку, расшагивая по коридору.
Установить её возраст не представлялось возможным, — ей могло быть и тридцать и, с тем же успехом, пятьдесят лет. Однако, на волосах её была заметна седина, потому я сделал вывод, что она старше, чем выглядит.
— Привет, — сказала она, — с заселением. Меня зовут — тут она немного замялась, — Лена. Я ваша соседка напротив.
Говорила она без акцента, но как-то быстро и неожиданно акцентируя слова.
— И Вам добрый вечер. Я — Сергей.
Лена оказалась словоохотливым собеседником. Рассказала, что приехала откуда-то с горного Алтая, вышла здесь замуж, но личная жизнь не сложилась. В итоге, оказалась в » гостинке», но не унывает и надеется на лучшее. В квартире находится не часто, работа у неё разъездная и поэтому, не стоит удивляться, если её не видно неделями. Под конец разговора, поведала о соседях:
— У тебя там Витька в соседней квартире живёт. Патлатый такой, нестриженный. Будет просить на хлеб или на что ещё — не давай. Всё одно пропьёт. Он «чёрный», совсем алкаш, ему уже недолго осталось. А раньше славный человек был, артист из театра. Но водка сгубила.
Рядом с ним — первая по коридору, — квартира вроде бы пустая, но примерно раз в месяц, туда приезжает дамочка с ребенком лет шести и кучей игрушек и оставляет его там одного на целый день или даже на ночь. Так что, если услышишь из-за двери детский смех, не удивляйся.
И ещё, — Лена прищурила и без того свои узкие глаза, — увидишь в дверной глазок кого незнакомого, — не открывай. Всякие тут ходят
На следующий вечер звонок мерзко зазудел.
В глазке отчётливо просматривалась опухшая от многодневного запоя физиономия длинноволосого человека с небритой недельной щетиной, одетого в грязный джинсовый костюм.
Я открыл дверь.
— Здравствуйте, — неожиданно мягким и звучным голосом произнёс он, — Я — ваш сосед. Разрешите войти
— Входите.
Я уже понял, кто предо мной.
— Меня зовут Виталий Александрович. У меня деликатный вопрос. Тут такое дело Понимаете, я антрепренёр в театральной детской студии, мы ставим спектакль «Приключения Чиполино», но
Предупреждение соседки мне даже не требовалось. Мошенников, профессиональных нищих, всякого рода попрошаек и прочих артистов погорелого театра, я умел отличать на раз.
— Простите, Виталий Александрович, но помочь ничем не смогу, если вы про деньги. Разве что сыграю бесплатно роль синьора Помидора в вашей студии, да и то не уверен. Понимаете, последняя роль, которая мне удавалась — это роль офисного осла, бежавшего за несуществующей морковкой. Денег нет, личной жизни нет, весь в долгах.
Извините ещё раз. Ничем помочь не могу.
Весь лоск с соседа моментально испарился:
— А выпить что — есть Помоги по-соседски, совсем загибаюсь!
— Налить — налью, но денег не дам. Запомни, Витя. За деньгами не ходи. За выпивкой — тоже не части. Могу и послать. Ты меня понял
— Понял.
— Ну вот и отлично, консенсус найден
Утром, проходя на работу мимо вечно закрытой квартиры, услышал детский смех.
Почему-то стало не по себе.
В тот вечер я пришел поздно и сильно уставшим. Наскоро поужинав, завалился в кровать, но заснуть не успел. Задребезжал звонок. Звук у него, как я говорил раньше, и так премерзкий, но тут еще чувствовалась наглость звонящего. Кнопку долго не отпускали, потом отжали и снова долгое «взззззхххррр».
Обычно так звонят в дверь менты и сотрудники коммунальных служб.
Я нехотя встал, подошел к двери и посмотрел в глазок. Никого.
Звонок снова зашёлся хрипом.
— Наверное, пацаны хулиганят. Сейчас кто-то получит по ушам, — подумал я и тихо, чтобы не спугнуть, отодвинул щеколду. А затем резко распахнул дверь.
За ней никого не было.
Однако, откуда-то сбоку, с той стороны, где был закрыт обзор, послышался шорох, а потом из-за двери появилась морщинистая рука и попыталась ухватиться за край, но отдёрнулась, словно обжегшись.
Затем показалась и обладательница руки. Это была сморщенная старушонка, опирающаяся на палку и одетая в какой-то немыслимый карнавал из разноцветного тряпья.
Старуха пристально смотрела на меня своими жидко-синими глазёнками и что-то булькала. Словами эти звуки назвать не получалось.
Потом начала быстро жестикулировать, словно пыталась что-то объяснить. Такими жестами общаются между собой глухонемые.
— Что вам надо — спросил я, максимально чётко выговаривая слова.
Некоторые глухонемые, хоть и не слышат речь, но глядя на лицо говорящего, способны по мимике понять, о чем их спрашивают.
Старуха ткнула в себя пальцем, потом этим же пальцем указала вглубь квартиры и улыбнулась.
— Впустить в квартиру
Она радостно закивала головой.
— Нет. Уходите, — твёрдо ответил я и показал жестом, чтобы она убиралась.
От улыбки вмиг не осталось и следа. На меня смотрела оскаленная морда старой карги. Полугнилые пеньки зубов и гадостный запах изо рта дополняли и так неприглядную картину.
Она сделала пару быстрых шагов вперёд, но словно ударилась о невидимую преграду и, покачнувшись, схватилась за лицо. Мне надоело это представление.
— Пошла нахуй! — заорал я. Странно, но от этих слов её словно бы отбросило от дверного проёма.
Старуха издала какой-то шипящий звук, развернулась и, постукивая палкой, пошла в сторону выхода на лестницу. В этот момент из-за вечно закрытой двери, явственно и громко снова раздался детский смех.
Глухонемые не слышат, но старая карга среагировала моментально: подхватив обеими руками подолы своего одеяния, с невиданной доселе резвостью, бросилась вон.
Дробный стук шагов затих на лестничной клетке
Спал я плохо: всю ночь снилась какая-то чертовщина, в том числе и сумасшедшая старуха на пару с каким-то пьяным бугаем с ободранной окровавленной рожей.
Когда я встал, не было и шести.
— Надо бы покурить, — подумал я и, напялив треники и майку, вышел в коридор.
Елена в своём шелковом халате была уже там и потягивала всё ту же трубку.
— Не спится
— Да заснёшь тут. Ты была права: действительно, ходят всякие
И я рассказал ей о вчерашнем странном визите.
— Значит, не успокоилась, калоша старая, — задумчиво произнесла Лена и, немного подумав, добавила:
— Она из бывших жильцов. Жила тут когда-то на пару со своим сынком-идиотом. Квартиру давно уже продали, а они до сих пор сюда таскаются, всё успокоиться не могут.
— Думаешь, не отстанут
— Эти — нет. Раз прицепились, то намертво. Ты ещё сынка её не видал. Чистый шкаф. Постоянно где-то получает по морде. Ни разу не видела его трезвым с небитой физиономией.
— Так, может, в милицию заявить
— Заяви, только толку не будет. Тут до тебя уже заявляли и не раз. Так и съехали, продав квартиру по дешевке. А ты её купил. Вот если бы ты дверь в общий тамбур поставил — было бы дело. Только ставить придётся в одиночку: у Витьки ни копейки нет, дамочка из крайней квартиры тут вообще не живёт, а мне съезжать отсюда на днях.
Лена заторопилась:
— Ладно, заболталась я — вон, уже светает, а у меня ещё куча дел не сделана. Пока.
В конце концов, а что я теряю Заначка у меня есть, дверями приятель занимается, скидку сделает, а жить станет спокойней. А потом и с дамочкой с крайней квартиры поговорим, когда проблема с ключами встанет.
Я взял на работе отгул, позвонил кому положено и часам к пяти вечера тамбур был отгорожен от остальной части подъезда стальной дверью.
Ближе к восьми в неё заколотили, и я впустил в дупель пьяного Виталика. Он еле стоял на ногах и, видимо, даже не понимал, что за преграда возникла на пути его стандартного автопилота.
В три ночи, резко и мерзко заверещал звонок. На этот раз кнопку не отпускали, и он продолжал орать. Спросонья, я сначала даже не сообразил, что еще не успел его вывести на вновь установленную дверь, а внутри тамбура, так звонить было некому. Разве что Витька попутал берега или к нему явилась «белочка».
Заспанный, кое-как натянув штаны и прихватив на всякий пожарный ключ от тамбура, я распахнул дверь и вышел в коридор.
Никого. Совсем никого, и только звонок продолжал голосить при не нажатой кнопке.
А потом, за дверью в тамбур раздалось знакомое бульканье. Только на этот раз к нему прибавилось еще и клокочущее шипение.
— Пусccти, пуссти Хуууушшшше бууудитcс
Я тихо подошел и заглянул в глазок.
Лампочка на лестнице перегорела, но в слабом свете, проникающем с верхнего этажа, было видно два силуэта: хлипкий старухин и здоровый, видимо, принадлежавший сынку.
— Он ссмооотритссс на нассс, — проклокотал большой силуэт, — боитсссса, знаааю.
Затем в дверь ударили. Удар был такой силы, словно шарахнули таранным орудием. Меня отбросило назад.
— Пусстиии, сааам откройссс, расссговор есссь.
— Не подходи, — раздался сзади спокойный голос.
— Не подходи и не разговаривай с ними.
Это была Елена. Я не слышал, как она открыла свою квартиру и подошла ко мне.
— Яфииилассь, ссукааа, — донеслось из-за двери, а затем последовал такой удар, что одно из креплений косяка, раскрошив бетон, отломилось и вылетело наружу.
— Дай ключ, — она протянула руку, — дай ключ и беги в квартиру, не оглядываясь, что бы ни происходило. Её голос звенел от напряжения и отдавал неведомой доселе мощью.
— Не спорь со мной! — крикнула она, видя, что я пытаюсь что-то сказать.
Какая-то сила развернула меня и хорошенько наподдала сзади, придавая ускорение. Однако, забегая домой, я приложился плечом о косяк, меня развернуло, и я увидел, как Елена распахивает дверь в ту самую, вечно закрытую квартиру. Раздался радостный детский смех. А потом тамбур залило нестерпимым жаром и светом
Очнулся я рядом с порогом. Дверь в коридор была открыта настежь, а в дверях стояла моя соседка. Невозмутимая, одетая в халат и с трубкой в руке.
— Вставай, — буднично сказала она, — надо завершить начатое. А то они снова вернутся. Через полгода, год, но вернутся. Можно зайти
— Заходи, конечно, — пробормотал я и поднялся на ноги.
Елена перешагнула порог, но внезапно замерла и показала пальцем вверх.
— Вот оно. То, что их притягивает.
Её палец указывал на дверной звонок, болтающийся на двух проводах под потолком.
— Выкинь его. Выкинь немедленно! А лучше — разбей на куски, чтобы никто не подобрал.
После всей чертовщины, что я видел этой ночью, меня уже ничем было не удивить. К тому же, звонок мне и так не нравился, но его замена на фоне ремонта всё откладывалась и откладывалась, так как постоянно находились более важные дела.
Притащить стремянку и открутить его было делом пары минут. Потом я хорошенько обработал звонок молотком, оделся, собрал в мусорный пакет обломки и направился в тамбур.
— Лена, а там сейчас — никого
— Никого. Иди смело. Хотя, постой Уже светает. Когда ты вернешься, меня здесь не будет. Не ищи, не надо. И — прощай.
— Спасибо тебе. Я не знаю, что ты сделала, но
Она махнула мне рукой и отвернулась, показывая, что разговор окончен.
Домой я вернулся не сразу. Выкинув чёртов звонок, я отправился к ларьку и затарился пивом. После такого, следовало успокоить нервы.
В тамбуре меня встретил опухший похмельный Виталик. Чувствовал он себя явно неважно, руки тряслись и у него никак не получалось прикурить потухший бычок.
— Зздарова, сосед, — приветствовал он меня, — прикинь, у нас дверь п’явилась. Вот обо что я вчера расшиб башку, видишь — шишка
— Привет-привет. Как похмелье
— М’ленько есть. А у тебя шшо — лекарство — корявый палец Виталика указал на пакет, в котором отчётливо проступали очертания пивных банок.
— Держи, лечись — я протянул ему банку, — А, впрочем, давай-ка и я тут с тобой посижу.
— Тоскливо здесь, страшно. Совсем один я, даже поговорить не с кем. Теперь вот хоть ты появился. Всё одно веселее, хоть ты меня и не уважаешь, — рассказывал резко подобревший на старых дрожжах Виталик.
— Место тут проклятое, вот те крест. Сначала мамашка эта, разведёнка, дитё лет пяти в квартире оставила, а ребёнок пожар устроил. Когда она вернулась, от квартиры и сына одни залитые водой головешки остались. Говорят, потом с моста в реку бросилась.
— В твоей квартире, вот. Нормальные, душевные люди жили. Хоть и не образованные. Мать глухонемая была, но с понятием. Бывало, подойдёшь: «Баба Лера, выпить есть» и по кадыку себя щёлкаешь. А она тебе самогончика стакан нацедит.
А сын её, Митяй, как с зоны в очередной раз откинется, так устраивал гулянку на весь дом.
Жаль, зарезали их как раз после того, как Митяй в последний раз вышел. Бабку-то сразу насмерть, а когда Митяя выносили, он ещё дышал. Хрипло так, со свистом. Говорят, двадцать четыре ножевых ранения было.
Кто-то решил, что у старухи деньги водились с продажи самогона, вот и решил поживиться.
А всё эта ведьма. Сначала их прокляла, а потом меня. Я ведь чуть заслуженным артистом не стал. Нет, раньше я так не пил.
Ну как, выпивал, конечно. Не без этого. Театральная жизнь — она такая А потом однажды, встретил эту ускоглазую и с пьяных глаз послал подальше.
Не со зла, просто режиссёр на меня наорал, а она достала с нравоучениями, мол, пить бросай, не доведёт это тебя до добра. Надоела. Каждый вечер паслась в коридоре со своею трубкой, словно специально ждала.
Тут она возьми и скажи: «Ты меня хотел обидеть, а обидел себя. Теперь будешь пить как лошадь, а из всех удовольствий — одно похмелье». И ведь права оказалась. Я через месяц, когда понял, что проклятье действует, извиниться хотел. Но не успел.
Убили её. Застрелили прямо тут, в коридоре.
Видать, кому-то важному дорогу перешла или сказала что-то не то. Она целительством занималась, огнём лечила людей. К ней всякие приезжали. Иногда на таких машинах, что я в кино только видел.
Виталик замолчал и потянулся за очередной банкой.
— Лена, может, простишь этого дурака — спросил я вслух.
Меня ласково обдало тёплым воздухом, а Виталик схватился за голову, словно от хорошего подзатыльника.
© syshell

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *