Истории из жизни реальных людей
Я десятилетний смотрел передачу Что Где Когда — этот клуб унылых, заплешивевших — а там спрашивали, что такое алопеция, а что такое пигментация И подсказывали — одно случается со всеми, а второе — нет. И оказалось, что это облысение и седина.
И я смеялся — молодой и противный — ну, если облысение это не для всех, то меня точно не коснется. А седина мне даже пойдет, может быть, меня пересадят на вторую парту — всё-таки, седина предполагает некоторый жизненный опыт.
Прошло двадцать пять лет. И казалось бы — срок-то небольшой. Небольшой, да разрушительный. Нет той квартиры, где я хохотал, нет тех школьных парт — самой той школы нет. Нет телевизора, и знатоки окончательно превратились в осклизлых мудаков. Ничего нет.
И я облысел.
Как все внезапное, это произошло медленно. Смотрю на свои фотографии двухлетней давности — да вот же оно! Всё уже видно, всё понятно было уже тогда! Но теперь — совсем. Нечего зачёсывать, смешно стричь. Обрил машинкой, щуришься на солнце, боишься зимы.
Мужчина расстается с волосами как девушка с невинностью. Вроде бы ничего страшного, все так и живут. А обратно уже ничего не воротишь. Есть, конечно, хирургические методы, но себя-то не обманешь. Как пришить клоунский нос бультерьеру — станет только противнее.
А ведь по волосам меня гладила мама, трепала девушка, даже дети еще успели поцепляться за вихры.
На тех волосах запеклась кровь от ударов каких-то азиатов, грабивших меня ради дешевого телефона.
Эти же волосы однажды после стрижки закурчавились и знакомые девушки сказали — ого, ты кудрявый. Почему-то это вызвало дополнительный интерес и привело к благоприятным последствиям.
И никогда больше этого не будет. Только потеряв волосы, понимаешь, что и всё, что было в прошлом, тоже потерял. Навсегда.
Непостижимая вещь — время.
Прощай молодость, прощайте барбершопы, прощай шампунь и заинтересованные взгляды женщин в метро, прощай педикулёз.
Впрочем, это, пожалуй, и неплохо. Им болели все дети в коммунальной квартире одновременно. А отец лечил нас, надев на головы целлофановые мешки с протёртой клюквой.
Не помогло. Бессердечное время взяло своё.
И навсегда мне теперь блестеть на солнце. Я не против блестеть, я даже не против блистать. Меня в жизни пугает это навсегда.
Но, если подумать, то всё навсегда.
Mitya Samoylov