Знаешь, я, кажется, немного английский граф. Вот только что вошёл в кузину.

 

Знаешь, я, кажется, немного английский граф. Вот только что вошёл в кузину. Чё Рыжая девушка смотрит на меня накрашенными, округлившимися от удивления глазами. У неё прикольные штаны в красную

Чё
Рыжая девушка смотрит на меня накрашенными, округлившимися от удивления глазами. У неё прикольные штаны в красную клетку и неплохой размер груди.
Персонал кафе-кондитерской лениво суетится между белыми столиками, убирая стаканы и чёрные крышечки. Всё тут черно-белое, даже одежда у работников полосатые футболки и фартуки с логотипом «uzina».
Я говорю, вошёл в кузину. Ну, типа сюда, обвожу руками помещение.
Ясно
Ну, может, странно начинать свидание с этой фразы, но, как говорил Мерлин Менсон: «Если вы сможете заставить девушку смеяться, то вы сможете делать с ней всё, что угодно».
А что можно делать с девушкой, которая не в состоянии оценить шутку про инцест
Мимо проносится представитель персонала. Представитель называется «Олег». Подзываю его.
Олег, принеси, пожалуйста, американо и латте на соево-кокосовом молоке. Только сделай их в картон.
У нас заказывают у кассы отвечает неуверенно.
Сделай для меня исключение, сую ему в карман купюру.
Парень совсем молодой, наверное, и месяца не работает. Был бы кто постарше, шутка бы не сработала.
Ты ведь уже заказала себе поворачиваюсь к девушке. Просто эти два напитка для меня.
Знаешь, мне уже пора.
Рыжая девчонка спешно собирается. Аккуратно подведённые ресницы устало опускаются на глаза. Не придумывает оправданий и не мнётся, просто горделиво уходит, не желая тратить время на очередного мудака. Уважаю.
Вета подсела через пару минут. Поставила на стол два картонных стаканчика. Она уже сняла фартук, но осталась в этой дурацкой полосатой футболке.
Что ты сделал на этот раз
Она умилительно пыталась делать вид, что злится. Её обычно высокий голос стал ниже и чётче, будто у учительницы, отчитывающей ученика.
А почему напитки ты принесла Я сунул пареньку бумажный червонец.
Надеюсь, он плюнул только в американо. Мне ты что заказал
Соевый латте.
На кокосовом
На кокосовом.
Она отхлебнула и устало облокотилась на стул.
Я больше не буду устраивать тебе свидания. Что ты ей сказал
Всего лишь поделился своими мыслями.
Отвесил какую-то дегенератскую шутку
Можно и так сказать. Чёрт с ней, твоя смена ведь закончилась Пойдём!
Я вышел на улицу, не дав ей возможности поспорить. Весна разыгралась вовсю. Даже здесь, в центре города, среди тумана из выхлопных газов, среди орды вурдалаков, таскающих свои тела туда-сюда, я чувствовал себя прекрасно.
Козлина ты редкостная, сказала Вета, натягивая на ходу ярко-жёлтую кофту поверх полосатой футболки.
Оглянись, разве здесь не прекрасно!
Кручусь на месте, Вета предательски толкает меня, и я прыгаю на одной ноге, смешно балансируя руками. Она смеётся. Наконец-то.
Куда ты хочешь пойти спрашиваю я.
Пошли на набережную, хоть закат пофоткаю.
Вета всегда таскает с собой фотоаппарат. Вообще её зовут Лиза, но я использовать это имя отказываюсь: очень уж оно созвучно со словом «лизать». И пусть процесс лизания в большинстве своём приятный, он совершенно лишён романтики. Полное имя Елизавета нравится мне куда больше, но занимает слишком много времени. Таким образом, остаётся только последняя часть, которая меня вполне устраивает.
Я взглянул в её ярко-зелёные, будто дольки лайма, глаза, пытаясь понять, что крутится в черепной коробке за ними.
Вет, ты же не обижаешься Ну не могу я нормально себя вести с девушками. Знала ведь, с кем её сватать собралась.
Да блин, она правда прикольная. Вы б поладили, если бы ты дал ей шанс. Что ты сказал
Да какая разница Зачем вообще кого-то со мной знакомить Ты же знаешь, мне от девушек нужен только секс.
Мы спускаемся в метро. Распахиваю перед подругой тяжёлую дверь. Она демонстративно заходит в соседнюю. Сильная и независимая.
Врёшь ты всё. Я же тебя знаю как облупленного. Тебе нужны чувства.
Да, пожимаю плечами. Но в этом и суть, понимаешь Секс без чувств не отличается от мастурбации физически ведь никакой разницы нет. Люди всегда сопровождают соитие чем-то ещё. И это необязательно любовь. Когда бухой чувак прижимает бабу в грязном сортире дешёвого клуба, он испытывает эмоции. Когда девушка спит с сильным, влиятельным мужчиной, она испытывает эмоции. Да, я хочу влюбиться в девушку, мечтать о ней, вздрагивать от её прикосновений, но лишь ради эмоций, ради удовольствия, ради секса. Так чем же я лучше придурка, который ищет в баре самую бухую девчонку и ведёт к себе домой, ради очередной звёздочки на крыле самолёта
Мы прошли через турникет, Вета поздоровалась с женщиной в будке. Она вообще любит здороваться с людьми, которых я привык не замечать. С этими владычицами будок, с охранниками в супермаркете, с уборщицами, с дворниками. Иногда мне кажется, мир специально устроен так, чтобы скрывать некоторых людей, запихивать их в тёмные углы, так, чтобы мы забыли об их существовании. А Вета ходит с фонариком и показывает, смотри, мол, дурачок, вот эта, в будке, живая, с душой, мыслями, с чувствами. Поздоровайся с ней, улыбнись, она ответит тем же.
И всё-таки ты говоришь глупости. Если тебе нужны эмоции, чувства, пусть и ради секса, чем же это плохо
Это не то чтобы плохо, просто Это ведь не любовь.
А что такое тогда любовь она зажмурилась, подставляя лицо солнечному свету.
Это когда ты хочешь, чтобы человек был счастлив. Когда тебе не нужно от него ни секса, ни привязанности, ни улыбки. Только чтобы он… был счастлив.
Заходим в поезд. Замолкаем.
Вообще в метро есть своя магия. Чтобы поддерживать диалог с едущим в поезде, приходится прислоняться к собеседнику вплотную и подносить губы прямо к уху. Вы становитесь физически ближе. А ещё разговор в поезде предполагает невозможность говорить одновременно или перебивать. Ты сначала говоришь, потом слушаешь собеседника, потом снова говоришь как разговор по рации. После диалога в поезде отношения с человеком всегда неуловимо меняются. Становятся слегка более интимными. Но с Ветой было совсем другое мы уже были близки ровно настолько, насколько нужно.
Мы вышли.
Я тебя не понимаю, сказала она. Когда ты любишь, ты хочешь сделать другого человека счастливым. Это всегда так.
Да в том и дело, что нихера подобного. Ты готов сделать для любимого только то, что сам хочешь сделать. Вот я полюблю девушку и буду точно знать, что ей секс со мной понравится не так сильно, как секс с накаченным мулатом. Так что, я буду искать ей этого мулата Нет. Я буду ревновать и злиться. Я, скорее всего, возненавижу её за измену, за то, что она сделала то, что лучше для неё, а не для меня.
Очень мерзкое объяснение.
Но точное. Да. Хочу любить так, чтобы я мог положить на свою любовь сексуального мулата и вместо ревности и боли чувствовать радость за неё.
Вета ступила с тротуара на проезжую часть. Привычно дёрнул её за капюшон. Светофор горел красным. Если она о чём-то задумалась, это серьёзно. Весь мир исчезает, уходит на второй план, становится вторичным. И плевать на машины, на людей, на всё. Я ей завидую, хоть и не понимаю, как она до сих пор жива.
А ты хочешь, чтобы тебя любили вот так спросила она.
Что
Ну, вот представь, если появится девушка, которая будет тебя любить, любить вот так, как ты говоришь. Забывая про свои чувства, не ревнуя и не злясь. Будет подкладывать под тебя грудастых мулаток и искренне радоваться, если тебе с ними хорошо.
Мы вышли на набережную. Сели на чёрную лавочку. На ней красовалась огромная надпись «Туборг». Замечательно, этот перерыв в пути проспонсировал пивной бренд.
Поодаль сидели две загорелые девчонки. Недостаточно молодые, чтобы на них было запрещено смотреть, но и не такие взрослые, чтобы в этом был смысл. Одна в джинсовых шортах, настолько коротких и обтягивающих, что моему взору открывалась часть бедра. Этакое жопное декольте.
Самое отвратительное чувствовать себя зависимым животным. Придумываешь какие-то концепции, пытаешься понять мир, понять себя, пытаешься научиться как-то любить, но в итоге всё равно пускаешь слюни на привлекательные части молодых самок. Тоже мне философ. Наверное, это даже полезно время от времени вспоминать, что ты нихуя не особенный сверхчеловек, а обычная рядовая обезьяна.
Я мысленно посылаю девушку аккурат в то самое место, которое меня так взбудоражило, и, потягиваясь, встаю.
Ты права. Я хочу, чтобы меня любили нормально, обыденно, скучно.
Любовь не бывает скучной.
На этом разговор и закончился. Вета взяла фотоаппарат и превратила в плоские картинки: горизонт, деревья, прохожих, меня. Потом пару новых стаканчиков с кофе, шаурму, две бутылки пива, листья, разбрасываемые ветром, тихую речную гладь и, наконец, тусклый розовый закат.
Я стоял, облокотившись рукой на каменный бордюр, отделяющий сушу от моря. Внизу виднелись ступеньки, затопленные водой. Если напрячь воображение, можно увидеть, как лестница спускается под воду всё ниже и ниже. Если напрячь воображение сильнее, можно увидеть огромные каменные двери где-то внизу, очень и очень глубоко. Можно услышать, как ставни скрипят и как дверцы открываются, показывая какой-то совсем другой мир. Не знаю, какой. Я так сильно напрячь воображение не могу. Наверное, Вета может.
Вета расположилась на камнях, вытянув худые ноги, обернутые в джинсу, и облокотилась на руки. Светлые волосы падали на ярко-жёлтую кофту. Я был во всём сером. Почему-то это казалось правильным.
А ты помнишь, как мы познакомились вдруг спросила она.
Я молчал. Эта фраза была отправной точкой. С неё всё начнется. Я чувствовал это всем телом. Может, дело в её тоне, серьёзном и грустном, а может, в самом вечере. В атмосфере. Я понял, что с самого начала знал, чем сегодняшний день закончится.
Сегодня мы расстанемся.
Когда влюблённые расходятся, они часто говорят: «Давай останемся друзьями». Врут, конечно, просто потому, что так вроде как правильно. Но что говорить, когда вы заканчиваете не любовные отношения, а дружеские «Давай останемся друг для друга никем»
Обычно познакомились, я пожал плечами. Будто если я заставлю вселенную поверить что это не важно, ничего не будет. Учились в одной группе в шараге.
Но ведь мы не общались первые два года. А потом как-то пошло.
Действительно, с чего вдруг Когда я на первом курсе увидел Елизавету Фролову, сразу влюбился. Тогда она носила короткую строгую причёску, а вместо ярких кофт блузки и строгие юбки. И вообще, она была какой-то там Лизой, а не Ветой.
Тогда я страдал. Все в это возврате страдают, это правильно. Я боялся с ней заговорить, только кидал иногда влюблённые взгляды в бритый затылок. Потом у неё появился парень.
Я, как и все, был воспитан на фильмах девяностых. Есть милый добрый главный герой, есть девушка и преграда высокий, красивый придурок, который с ней встречается. Он футболист, плейбой, хулиган и козёл. Тогда в моём мозгу что-то сломалось, ведь Толя таким не был, Толя был классным.
Почему-то я с ним сдружился. Высокий спортивный блондин, немного художник, немного музыкант. Как-то так мы и тусовались: я, Толя и Лиза, понемногу превращающаяся в Вету.
Хорошее было время. Если взять фотки, которые мы постоянно делали, можно сложить этакий ебучий коллажик про молодость, глупость и «сумасшедшие поступки». Вот мы стритуем. Толя на гитаре, я на бубне, Вета с шапкой. Заставляем вертеться в гробах Цоя, Летова, Горшенёва. Хотя он тогда ещё жив На заработанные пятьсот рублей покупаем дешевый портвейн, сидим на крыше, смеёмся. Я боюсь упасть, ещё больше боюсь, что нас застукают, но виду не подаю. Потом Толя с Ветой начинают сосаться, а я ухожу на другой конец крыши, чтобы не мешать. Мне вроде и больно, и не больно.
Потом всё стало слегка иначе. Диплом, выпускной, работа. Я начал больше пить с другими людьми, больше влюбляться в других девушек. Потом Вета с Толей расстались. Не по какой-то конкретной причине, просто потому, что так работает первая любовь, это правильно. Затем он уехал.
И вот мы с Ветой остались вдвоем.
Я запал на тебя, поэтому боялся. А потом появился Толя, и как-то стало легче, я сдался. К чему этот цирк Она ведь уже всё знает. Наверное, сработала мужская солидарность.
Но сейчас ведь… ты…
Молчу.
Можно было соврать, но ведь она узнает, что я лгу. Она уже давно всё знает. Поэтому и пыталась так отчаянно с кем-нибудь меня свести, а я так отчаянно портил каждое свидание.
Я её люблю. Это надо признать. Это нормально. Она меня не любит. Это тоже нормально. Это тоже нужно признать. А значит, всё кончено. В этом нихуя нормального нет.
Устал. Пойду я.
Она молчит.
Уже разворачиваюсь, но слышу слабый дрожащий голос.
Там, в кафе, что ты сказал ей
Сказал, что чувствую себя английским графом. Потому что только что вошёл в кузину.
Пару мгновений она молчит, а потом начинает тихонько смеяться. Смех усиливается, я тоже смеюсь. Боюсь повернуться и боюсь пойти дальше. Так и стою.
Больше рассказов Тут
За помощь в работе над этим текстом спасибо паблику БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *