Истории из жизни реальных людей
+30 (история, имевшая место быть, не рекомендована к прочтению брезгливыми).
…Всё началось с того, что Люська решила проглистовать нашу кошку.
Ладно бы только кошку. Вдобавок она решила проглистовать и меня!
Я, естественно, возмутился всеми фибрами моей души: я-то при чём Ногти не грызу, в попе не зудит, руки нет-нет мою. Вот ем да, часто и много, но как тощим был, так и остался. Но ведь есть же люди «не в коня корм» Ну и я такой не-в-конь! А Люське завидно: ем сколько хочу и не поправляюсь. Вот зависть и стала причиной того, что Люська с утра накормила меня шестью таблетками Глистогона. Шесть таблеток, подумать только, в шесть раз больше, чем нашей кошке!
А вечером у меня выпала прямая кишка.
Не смейтесь, пожалуйста. Это очень страшно, когда ни о чём не подозревая, сидишь себе и с легким натуживанием думаешь о вечном, и вдруг..
До холодного проливного пота мне вдарило в голову но не то, что обычно ударяет людям в подобных ситуациях, а давным-давно вычитанное в объёмной и страшной на вид Большой Медицинской Энциклопедии… Про толстую кишку. И выпадение ее концевого отдела.
Не веря своим ощущениям и глазам, я извернулся и потрогал ее. Теплая, слизисто-мягкая и даже трепещущая, она вызвала во мне умиление и страх.
Я попытался засунуть ее обратно. Вправить. Но она выскальзывала из рук и не давалась. Она даже начала немного остывать, что испугало меня еще больше.
Люська!!! Люсяяя! заорал я что было сил. SOS! Спасите наши души!
Люся ворвалась в туалет как ураган и быстрым взором оценила обстановку. Метнувшись в комнату, она вернулась со скалкой. На конце скалки болтался, будто спущенный флаг, вислоносый презерватив.
Я похолодел.
Люся. Я тя умоляю, Христом-богом прошу: не надо насилия!
Люся попыталась засунуть мою кишочку обратно. Тщетно. Страдалица не поддавалась и холодела все интенсивнее.
Воображение нарисовало картину постепенного выпадения всех двенадцати метров моего трубопровода, и тогда мы решили ехать в клинику. Собственно, ехать никуда было не надо, клиника располагалась на первом этаже нашего дома и была круглосуточной.
Администратор встретила нас радушно и отправила к гастроэнтерологу.
Ею оказалась молоденькая миловидная девушка, зардевшаяся по мере моего рассказа стыдливыми пятнами, и я поначалу не хотел раздеваться. Да ни за что! Пугать такую красотку зрелищем выпавших потрохов
Но потом как-то так очень быстро случилось, что мое табу рухнуло под натиском ее скромного обаяния и пальчиков. И из-под обломков этого самого табу прозвучал ее голос:
Не моё. Зайдите к урологу.
Ладно. Изо всех сил сжимая сфинктеры, я дошел до кабинета уролога.
Снова женщина, но чуть постарше. Холеная мажорка с жеманно-брезгливым выражением лица, она тут же натянула на свой узкий нос масочку.
Встать. Нагнуться. Раздвинуть. Шире! Приказы звучали как голос Левитана из репродуктора. Не моё. На УЗИ. Она передернула плечами.
Я незаметно пропальпировал зону своего бедствия. Похоже, потери росли и удлинялись…
Рысцой прошествовав в кабинет УЗИ, я обнаружил, что и там меня ожидает красивая женщина. Снова. Да-да, находясь даже в полуобморочном состоянии, теряя лучшие части себя, я способен оценить красоту окружающего меня мира.
Люди добрые, так меня еще никто. Выберите сказуемое сами: не мучил, не терзал, не унижал, не любил.
И всё, что я услышал после этих манипуляций, было:
Не моё. Зайдите в соседний кабинет к хирургу.
Ну уж хирург стопроцентно мужик, думал я, а мужик мужику страдать не даст. Вот сейчас ловким движением руки вправит он мне мою выпадалицу, и больше никогда, никогда! не буду я пить этот ядерный химикат, после которого даже кишки хотят покинуть тело.
Хирургом оказалась женщина с точеными аристократичными пальчиками. Боже, ну вот как она своими тонкими мою толстую-то осилит
Я уже привычно и почти не краснея снял штаны и нагнулся.
$рань Господня! вдруг сообщило мне из-за спины это тонкокостное аристократическое великолепие прокуренным голосом. Что за жабо ты себе тут наковырял Как я разгребать-то его буду Ё-моё! Надя, буди анестезиолога, оперировать будем! Тут, похоже, мальчик все потроха на свою выродил!
И все завертелось в бешеном темпе: я наскоро диктовал Люське завещание, по ходу проклиная это царство амазонок с нею во главе и чувствуя, что время безвозвратно уходит и кишочка моя уже холодна и безжизненна, а какая-то нимфа выбривала мне зону оперативного доступа.
Неловким движением локотка моя нимфа в бреющем полете смахнула медицинский лоток на пол, и он загремел, и содержимое какого-то пузырька успокаивающе запахло.
Прибежавший на звон деревенского вида санитар (наконец-то мужского пола!) остановился на входе как вкопанный.
Ну что встал, собирай! поторопила его нимфа, и марш отсюда, нам оперировать пора!
Но санитар отчего-то не спешил приступать к уборке, взгляд его простодушных глазок-пуговок был прикован к тому, до чего санитару не должно быть ну вообще никакого дела.
Наконец, глаза его приняли осмысленное выражение и он, всё еще пялясь на мой истерзанный цоколь, словно увидев старого знакомого, радостно воскликнул:
Ба! Солитёр!
После этих слов движение, звуки и даже время в комнате словно остановилось.
А потом операция была отменена, потому что все столпились вокруг меня и легкими движениями рук на свет божий из меня был извлечен шестиметровый сожитель моего организма, бычий цепень по имени Люся.
Люся, сказал я жене, Гринписа на тебя нет! Ты извини, Люся, но ты же знаешь бедствиям и ураганам принято давать женские имена. Тем более, что к ЭТОМУ бедствию ты имеешь самое непосредственное отношение.
Лейла Рахматова