ВСТРЕЧА С ЧИТАТЕЛЯМИ

Старый писатель Дынькин, пришел на встречу с читателями совершенно хмельной. Пытаясь справиться с икотой, он шумно вдохнул, оглядел немногочисленную аудиторию, откашлялся, поправил очки и заговорил:
Здравствуйте, уважаемые медам и месье! Сегодня мы, как и анонсировалось ранее, побеседуем с вами о творческом процессе на примере моего личного творчества. Честно говоря, я не очень хорошо представляю, как сей процесс протекает у других авторов — поэтов, прозаиков, баснописцев, прочих рифмоплетов и козлов, но о себе рассказать могу. Да-с
Дынькин покачнулся, но взял себя в руки.
Как вам, господа, конечно хорошо известно, летние месяцы я провожу у себя в имении в деревне Пихайловское. Скрывшись от городского шума в сосновом бору, сибаритствую в тишине, предаваясь философским думам и другим, более прозаичным мыслишкам. Выпив с утра молока, делаю гимнастику, затем тщательно моюсь. Ем на завтрак сметану. После, что называется, берусь за перо и в уютной беседке переношу на бумагу свои соображения о политике, культуре, ненависти и любви. Из этих набросков иногда получаются рассказы. Ик! Должен с грустью отметить, что часто читатели жалуются, дескать, слишком я много места уделяю в своем творчестве дамам. Негоже, говорят, вам, Генрих Густавович, в ваши шестьдесят с хвостом, так часто обращаться к сексуальной тематике. Пишите, о чем угодно, но нельзя же в каждом произведении сдирать с дам зубами трусики, а затем, теряя разум, терзать их влажные трепещущие тела!
Именно поэтому сегодня я постараюсь воздержаться от эротических акцентов, да и в рассказах своих сокращу интимную составляющую. Прав мой читатель: уже я не мальчик. К тому же других тем хватает. Да-с
Вот о природе: был я в австралийской пустыне. Ик! Тысячи километров от цивилизации. Собирал материал о жизни мужественных рудокопов. Кругом бесконечные пески, колючие кустарники, пауки сети плетут и змеи шипят со всех сторон. К тому же несусветная жара, мухи везде, ну и аборигены с ненавистью смотрят вокруг. А горняки Им все нипочем. Они после работы возвращаются в свой шахтерский городишко, идут в салун, то есть в бар, напиваются и двигают по бабам. Какие бабы в пустыне А как бы там иначе рудокопы вечера коротали Натурально, взяли восемьдесят конюшен, вывели оттуда здоровенных рабочих лошадей и помыли пол. Поставили кровати и завезли, что называется, легкую кавалерию, то есть девок или, если хотите, гетер, раз уж у нас с вами тут литературная встреча. Целая площадь одни конюшни. Как стемнеет весь район крякает и стонет. Каждую ночь обезумевшие от страсти горняки терзают своих б@, простите, дам полусвета, срывая с них зубами трусики и мучая их потные трепещущие тела. Впрочем, меня заносит не в ту сторону
Генрих Густавович громко икнул, энергично встряхнул головой и сразу продолжил:
Теперь я желаю поговорить о месте писателя в социуме. Ик! Я склоняюсь к мысли, что у писателя должна быть четкая гражданская позиция, озвученная в его произведениях. Она особенно необходима в наше странное, недоброе время. Автор всегда должен помнить кто он такой! Ведь сегодня власть диктует человеку кем он должен быть и как должен думать. Крайне затруднительно оставаться самим собой под таким прессом, знаете ли. Писатель, будучи личностью творческой, мучается особенно сильно и тема противостояния отдельного индивидуума системе и общественному мнению преследует его даже во сне. Вот, например, недавно снится мне, что проходит у меня встреча с читателями. Автограф-сессия. Ик! Выстроилась ко мне очередь. И, вдруг, замечаю с удивлением, что на мне красный кожаный пиджак, белые носки и черная шляпа. А на руке серебряная перчатка блестит. И в очереди ко мне стоят сплошные афро-американки одна другой краше. Становится ясно, что меня здесь принимают за Майкла Джексона. Я, безусловно, радуюсь такому везению и уже выбираю себе смуглую девицу из числа фанаток, дабы осуществить поскорее свою близость с нею. Однако неожиданно вижу, что в очереди то тут, то там начинают появляться мускулистые мужчины, также, представьте себе, афроамериканцы. «Что за черт!» — думаю. «На хрена здесь черные мужики!» А парней все больше и больше. И всем им я исключительно интересен в контексте сексуального контакта, так как они, оказывается, почему-то принимают меня за певицу Дженнифер Лопес. Кто-то им внушил это в телевизоре! Естественно, я делаю ноги и несусь вверх по какой-то альпийской тропе. Темнокожие с воем мчатся за мной и вот-вот должны настигнуть и содрать с меня трусики. «Остановитесь, безумцы!» — кричу я им. «Как можете вы меня вожделеть Я же писатель Генрих Густавович Дынькин! Мне 64 года!» «Ни фига!» — кричат мне радостно в ответ. «Ты — Дженнифер Лопес с большой жопой!» На этом примере мы видим, что массу, то бишь толпу крайне сложно переубедить, если ей внушили, что ты вспотевшая, трепещущая Дженнифер Лопес, нынче как никогда расположенная к сексуальному контакту. Тебя обязательно трахнут, что и произошло бы совершенно определенно, если бы мне не удалось проснуться. Но я тут привел несколько порнографичный пример, а этого я должен избегать.
Могу еще обратиться к теме взаимоотношений литератора с алкоголем. О других авторах не стану распространяться, хотя хорошо известно о склонности большинства пишущих людей к пьянству и половой неразборчивости. Гм Опять не туда Лично я считаю, что небольшое количество коньяку лишь способствует творческому процессу. Но стараюсь воздерживаться иногда. Да-с Хотя иные бутылки просто-таки притягивают совершенством своих форм! Тянешься к ним, как к женщине. Очень, поверьте, очень порой хочется выпить! Так что у себя в имении иногда позволяю себе нарезать, знаете ли, кисленькой антоновки, распечатать шоколадку, да и засесть в беседке с коньяком и душистой сигарой. Сначала мне становится хорошо, потом, странным образом, еще лучше, а часа через два в беседку впархивает приличных размеров муза. Она в легкой тунике с огромным декольте. Ее тело трепещет и потеет. Ниже широкой талии просвечивают трусики. Муза прикасается к моей ладони и начинает водить кистью по листу бумаги. И мы пишем. Сначала медленно, потом все быстрее. Мы уносимся с ней в какие-то космические дали. Так и рождаются мои рассказы, которые вы все так любите. Вот, собственно, все чем я хотел бы с вами сегодня поделиться, дорогие читатели Ик!
Дынькин медленно встал и покачиваясь побрел в сторону туалета. Коньячное амбре легким шлейфом летело за ним и оседало на кончиках носов удивленных любителей литературных встреч.
Антон Фрадкин.

Источник