Истории из жизни реальных людей
9 сентября на соседней с моей улице взорвался дом. Вечером бахнуло, задрожали стекла, но никто ничего не понял. Рано утром на следующий день позвонил друг отца (мои родители были на отдыхе) и спросил — жив ли я. Так я узнал новости. Прогулялся, посмотрел как разгребают завалы. В домах сразу стали создаваться дружины самообороны и вывешиваться графики дежурства жильцов. Предполагалось, что это защитит нас от проникновения злых чеченских террористов со взрывчаткой. Вывесили и у нас тоже. Наша квартира стояла в графике, вместе с квартирой напротив наискосок — с 3-х ночи до 7-ми утра какого-то там числа.
На нашей площадке еще с советских времен жило два запойных алкоголика. Оба разведенные, они вместе пили, потом вместе дрались, потом расползались по своим хатам иногда подгоняемые пинками наряда. Но в 90-е алкоголики с московской квартирой долго не выживали. Сначала пропал один, говорили убит, потом исчез куда-то другой. Квартиры начали сдаваться. Перебывало там много всяких жильцов, самых интересных брал спецназ, подрывая дверь зарядом взрывчатки — я потом туда понятым ходил. В конце-концов в ту квартиру наискосок заселилось семейство из темноволосого смуглого мужика и нескольких теток неопределенного возраста, плотно закутанных в платки. Жили они тихо, при встрече здоровались и проблем причиняли гораздо меньше местных алкоголиков. И вот теперь нам с ними выпало от чеченцев обороняться.
От нашей семьи делегировали меня, как самого молодого и наименее ценного члена общества. Ну я то за любой кипеш, кроме голодовки — отчего не пойти. В 3 часа ночи выхожу на улицу, замечаю одинокого человека вдалеке, нагоняю. Так и есть, мой сосед. — Моххамед, — представляется. — Евгений, отвечаю. Пожимаем руки, идем гулять… ой, в смысле, патрулировать. — Я афганец, вообще-то, — начал рассказывать про себя мой сосед. — В смысле — не понял я. «Афганец» тогда однозначно ассоциировалось с бывшими военнослужащими, воевавшими в 80-е в Афганистане. — Ну я родился в Афганистане, — пояснил он на хорошем русском. Сосед мой оказался полковником афганской армии времен ДРА. В конце восьмидесятых, когда из Афганистана выводили советские войска понял, что там ловить нечего, и свалил вместе с ними. Осел в Москве, торговал на рынке в Лужниках и теперь вместе со мной вот ходил в ночном патруле.
Поговорили про жизнь, про чеченцев, про глупость тех, кто придумал таким образом сторожить дома от террористов. — Слушай, сказал мне Моххамед, да пошло оно все, нахуй наше дежурство никому не надо, пошли пивка попьем. Пиво тогда продавалось круглосуточно и везде, у нас рядом с домом стоял на развилке ларек, работавший 24 часа. Сходили, купили Старого мельника, под пиво разговор пошел веселее. — Слушай, — спросил я, — Моххамед, а что, аллах тебе пиво пить не запрещает. Моххамед махнул рукой. — Аллах вино пить запрещает, пиво не запрещает. Ну что, еще по одной
Выпили еще по бутылочке, полили яблоню на газоне, сходили к соседнему корпусу поздороваться с такими же ночными ждунами из числа его жителей. Когда захлопали двери подъездов и захрюкали первые моторы автомобилей, пожелали друг друга хорошего дня и по пошли по домам. Матушка моя слегка удивилась моему внезапно хорошему настроению и немного принюхивалась, но слишком была довольна благополучным возвращением, чтобы задавать лишние вопросы.
Так московский программист и афганский полковник спасли свой дом от злых террористов. Весело и под пиво.
Через недельку-две паника улеглась и народ забил на дежурства, а с полковником мы потом еще много общались. Очень адекватный мужик был, хотя женскую часть своего семейства мне так и не представил. Но я и не настаивал.
А через полгода я купил квартиру, погрузился в ее ремонт, потом переехал, а когда решил навестить Моххамеда, оказалось он тоже переехал. Сотовые телефоны тогда еще были редки, а вконтактиков и вообще не было, так что больше я его не слышал и ничего про него не знаю. Но желаю, чтобы у него было все хорошо.