УСТРИЦЫ

Я видел их в кино. Я читал о них в книгах. Но, когда встретился с ними лицом к лицу, мой мозг запротестовал.
— Они воняют тиной! Они что — из болота! возопил он.
И услужливый гарсон проворковал:
— Эти из Нормандии. Эти из Бретани. И они отличаются особым йодированным вкусом.
— Чем! ужаснулся мозг. Мало нам тины, так ещё и йод!!
— А ты не нюхай! попытался я его урезонить, но он парировал:
— Заткнёшь нос — не буду!
— Хорошо, — запихнул я в каждую ноздрю по салфетке. — Так лучше!
— Дет! гнусаво отозвался этот привереда. — Теберь быколи бне глаза! Потобу что здаешь, что мде это напомидает!
И, не дожидаясь ответа, выдал мне такую ассоциативную цепочку, с грибковыми ногтями и мокротно-гнойными выделениями, что к нашему диалогу мгновенно подключился желудок.
— Пре-е-екратите! басовито отрыгнул он. Или я вам тут такую Бр-е-е-етань устрою!
— Тихо, тихо! залил я его бокалом белого. И, взяв со льда створку устрицы, усердно заковырял в ней вилкой.
— Ну вот, теперь пальцы дрожат, попенял я затаившемуся мозгу. Успокой, а то ведь расплещу.
— И отличдно! гнусаво проворчал он.
— Что отлично Забыл сколько нам это стоило!
— Ладдна, пошёл он на попятную. Только этих посоли!
— Устриц не солят, со знанием дела ответил я.
— А ты посоли! И либон быдаби! Бесь!
— Но тогда мы не почувствуем вкуса.
— Дичего! Дома потом йода выбьем и почувстбуем!
Щедро залив моллюск лимоном, я поднёс раковину к губам, но те упрямо поджались.
— Что теперь-то мысленно вопросил я, и мозг гадливо пробурчал:
— Зажбурься!
— Хорошо, — зажмурился я.
— И салфетки поправь! Бодяет!
Запихнув салфетки в нос поглубже, я, наконец, выдохнул, и одним махом отправил содержимое раковины в рот.
— М-б-б-э! М-б-б-э! М-б-б-э! заметался мозг, максимально раздувая мне щёки.
— Что такое всполошился я, ощущая нарастающие желудочные спазмы.
— Ты косдулся этого языкоб! истерично вопил он. — Сблюнь! Сблюнь небедленно!
— Не буду я сплёвывать! Глотай!
— Не багу! Это бохоже да…
И тут он выдал мне такую ассоциативную цепочку, от которой у меня мгновенно выступил ледяной пот, и я пожалел всех женщин на свете.
— Дёба! Это косдулось дёба!! продолжал верещать этот истерик. И чем больше я молил его проглотить, тем яростней он требовал: «Сблюнуть!».
— Так, сплюнуть или сблюнуть окончательно растерялся я, ощутив, как слёзы подкатывают к глазам, а желудок к горлу.
— Бсё рабно! визжал он. Только бысдрее!!!
И когда, вырвав из носа салфетки, я с содроганием выплеснул в них мерзкий, тягуче-скользкий моллюск, мы с мозгом, наконец, облегчённо выдохнули: «А-а-ах!»
И гарсон, приняв это за стон наслаждения, обратился к нам с лакейской улыбкой:
— Позвольте также порекомендовать вам и наше фирменное «Эскарго де Бургонь».
— Чего переводя дух, переспросили мы с мозгом.
— Бургундских улиток! с готовностью пояснил он.
И за нас ему ответил взбешённый желудок.
© Эдуард Резник

Источник