Тварь.

Двенадцатилетняя Аля, с искусанными комарами ногами, растрёпанная, в старой растянутой футболке из которой торчат её угловатые ключицы, сидит в укромном месте под скатом сарая и, как всегда, мечтает.
Когда она вырастет, у неё будет красивая гостиная с таким же пышным тюлем, какой привезла Ленкина мать из города. И купит себе платье, точно такое же, какое надевала Надька на выпускной. Потому что ей, Але, пришлось идти в старом, в котором она проходила всю начальную школу. Платье ей досталось от соседки, на подоле было несмываемое пятно, которое Аля, как бы невзначай, всегда прикрывала рукой, и от этого её походка казалась кособокой… Повзрослев, Аля поедет в город и купит там конфет. Целый пакет. И всех-всех угостит. И не по одной, как тётя Клава, а насыпет горстями: и младшим сёстрам, и бабушке, и матери, и… Аля стала думать, выйдет ли из тюрьмы к тому времени её старший брат Виталий, чтобы Аля и его конфетами угостила…
-Алина, сучка эдакая! — зычно крикнула мать, вышедшая на крыльцо, — молока не купила, в комнате не прибрала, свиньям не дала!
Аля замерла. Выходить, или нет Она словно не слышала материных руганий. Давным давно она придумала себе свой мир, в котором мама ласковая и её любит, в котором…Алина не могла объяснить, что в этом мире прекрасного, но приходило на ум только одно слово: Хорошо. Да, в этом мире всё хорошо…
-Алина, найду, пришибу! -добавила мать, пнув ведро. Аля решила, что сегодня та слишком грозная, надо выбираться из убежища…
Мать посмотрела на испуганную Алю и дала ей подзатыльник:
-Тварина ты, опять с синяком! Меня же снова из-за тебя вызовут в школу. Скажут, что я била. Ты хочешь, чтобы тебя в детдом забрали! Там то твой ад и начнётся!!! Там ты быстро взвоешь и поймёшь, как хорошо, под материным крылом!!!
Мать от злобы и бессилия ударила Алю под дых. Та согнулась, зажмурившись.
-Не беси меня тут, актриса! — сказала строго мать,- беги в магазин, купи ещё отцу пива. Скажи, чтобы на наш счёт записали.
-Но…там сказали, что больше не дадут в долг, — тихо прошелестела Аля, когда смогла говорить.
-Скажи, что завтра занесу. Иди давай, чего расселась — мать кинула Але сумку.
…Аля бежала в сумерках по улице к магазину и думала о детдоме. Как же страшно туда попасть! Надо вести себя хорошо: ногти не грызть, вовремя вытирать блевотину отца и прятать бутылки, после того, как родители пили, чтобы те не стояли на виду; когда приходит строгая тётя в форме, говорить ей, что мама вчера кормила борщом её и сестричек, и давала апельсин и печенье, тогда Алю не отберут и она не попадёт с сестричками «в ад»…
Постепенно Алина успокоилась, забылась, и снова продолжила мечтать. Мысли плавно лились сами по себе: «И дом я построю богатый, и отделаю вот такими же дощечками, как Степаныч. Возьму к себе жить сестер. Ну, и брата тоже, если он больше не будет пить, как до тюрьмы. И маму возьму… И машину куплю красную. Приеду на ней, а мама удивится и обрадуется. И плащ себе куплю, как у продавщицы…И причёску сделаю, как наша учительница…» и тут впервые из её сознания вылезло липкое жёсткое, мамино, и припечатало сверху все её фантазии : «Если не сдохну, тварь эдакая…»
Сигита Ульская

Источник