Разные.

«Привет! Мне нужно срочно с тобой посоветоваться.
Ты можешь говорить» — я поставила телефон на громкую связь, потому что передвигалась по кухне со скоростью звука, разрываясь между кастрюлями, сковородкой с шипящим мясом, горой немытой посуды и соседкой Ленкой, которая пришла с непонятной опухолью на ноге и привычным «памагите — тыжврач».
Приятный мужской баритон пробурчал: «Долго не могу, потому что мне надо мыться…». Я чмокнула телефонную трубку, что должно было символизировать поцелуй и попросила его набрать меня, когда он освободится.
«Я бы на твоём месте с таким мужиком вообще не общалась бы… Никогда!» — многозначительно хмыкнула Ленка, забыв про опухшую ногу и про то, что я звонила своему другу травматологу, собственно, по её просьбе. «Ему звонит женщина посоветоваться, а он нахально сообщает ей, что пойти в душ — для него важнее, чем пообщаться… Хам!»
У соседки зазвонил телефон. Быстро проговорив мне, что она заскочит позже, так как видит, что я занята, Ленка исчезла за входной дверью, слегка прихрамывая.
Иногда нет времени объяснять…
Иногда нет возможности объяснять…
Иногда — нет желания…
Зелёный борщ я пересолила. Мясо получилось не вкусным.
Потому что, я думала…
Думала о том — какие мы всё таки разные.
Ведь для меня понятие — «мыться» — обозначает, в первую очередь, только одно — больной подан в операционную…
Операционная сестра уже ждёт, полностью готовая к работе. Анестезиолог заканчивает последние приготовления к наркозу. И я бегу, раздавая по дороге последние ценные указания.
А для всех остальных… У всех остальных будет безапелляционное, непроверенное суждение или … осуждение происходящего.
И, как правило — клеймо…
Хам.
Кстати, моя соседка — журналист в известном медийном издании.
Наташа Яремчук

Источник