Истории из жизни реальных людей
———————————————
Не люблю цыган, да и все. Это вульгарная, скандальная, воровская публика.
Антицыганизм, скажете вы, цыганофобия. А куда девать Сличенко этого с ансамблем.
Нет, конечно, среди цыган тоже иногда попадаются порядочные люди.
Говорят, они рождаются с золотыми зубами во рту.
Вот сейчас вцепилась рукав молодая сука и волочется за мной через трамвайные пути. Обычно они ходят стаями, а эта одна, в пять часов утра на пустой привокзальной площади в Минске.
— Давай погадаю, предскажу будущее.
Что ты можешь знать о моем будущем, безграмотная воровка. Если ты предсказываешь будущее, скажи, что я завтра улечу в Нью-Йорк и больше никогда не вернусь в этот город.
— Хочешь я тебе погадаю, — говорю я ей.
— Погадай, — говорит она, а сама смеется, в глаза заглядывает, ведьма.
— Если ты не отцепишься сейчас от меня, то схлопочешь по морде своей цыганской.
Грубо сказал. Но она не обиделась. Посмотрел ей в глаза, и зря посмотрел. Сразу попался. Красивая. Смягчился душевно, а не надо бы.
— Ну, чего ты хочешь, кошка приблудная
— Смотри, — говорит она, — а то ведь Аннушка уже разлила масло.
Нихуя себе, грязная вокзальная цыганка цитирует Булгакова. Заинтересовался.
— Ладно, давай, гадай. Сколько за сеанс
— Три доллара.
Полез в карман машинально. Там сотня российская после Москвы осталась. Вот тебе, говорю, три и три десятых доллара одной бумажкой. Деньги не взяла, взяла руку, пощупала пульс и спрашивает.
— Умереть боишься
— Боюсь. А кто не боится умереть. Все смерти боятся.
— Я не боюсь, — говорит она. — А от чего бы ты хотел умереть — от инсульта или от инфаркта.
Интересный вопрос.
— A какая разница
— От инфаркта быстро, а от инсульта долго, но как бы с общей анестезией.
Рассмешила и сама смеется и говорит:
— Дай вторую руку.
Думаю, — дам, хули мне, здоровому сорокалетнему мужику ее бояться. Протру потом гигиенической салфеткой. А уже, пошел, пошел гипноз с ее стороны.
Посмотрела и говорит:
— Ногти грызешь, как маленький.
— Не твои ногти грызу, а свои.
Я так всем говорю, с детства, кто мне делает замечание на счет дурной этой привычки. Глянул на ее ногти, а там когти. Она этими когтями мне по руке проводит и царапает, но не больно.
— Это что еще такое, — говорю.
— Перке, — отвечает и опять смеется таким знакомым смехом. А потом повернула ладонью к себе, приложила щеке, я даже отнять не успел и спрашивает:
— Неужели не узнаешь
Узнаю, уже узнаю, но боюсь признаться, Катька.
— Не оставляй меня здесь, возьми с собой, — говорит она и заплакала.
— Как я тебя могу взять. Кто тебя пустит. А документы! Ты же умерла! кричу я. Зашатался и потемнело в глазах, а когда пришел в себя, то обнаружил, что иду, спотыкаясь, к стоянке такси, и за пазухой дорогого итальянского пальто сидит маленькая черная кошка.
Владимир Рабинович