Истории из жизни реальных людей
Князев так устал его дожидаться, что проебал вспышку, и лето застигло его врасплох. Вроде бы еще вчера можно было выстукивать по подоконнику марши замерзшими на веревке за окном носками, еще позавчера Скрудж, приятель алкоголика Сидора, поморозил в сугробе задницу и большие пальцы на ногах, а на улице лютовали то минус пятьдесят и сизый туман, то минус тридцать и метель… А вот нА тебе — жгучее солнце, яркая зелень повсюду, бабы без колготок, и первый пидарас-комар, впившийся прямо под верхнюю губу.Первым о лете Князеву сообщил сосед снизу. Князев лежал себе поперек подоконника, смотрел мечтательно вдаль, на черные сопки с остатками снега, курил, плевал. И наплевал на соседа — тот как раз чего-то там копошился под окнами. Сосед заматерился, Князев посмотрел удивленно — чего он там пиздИт Оказывается — сосед уже разбивал и вспахивал свой многострадальный огородик, в какой уж раз освобождая его от многочисленных и малоприятных продуктов жизнедеятельности Князева и его друзей. По зиме из князевского окошка в сугробы вылетало много всякого добра, и сейчас соседом уже была собрана приличных размеров почерневшая зловонная (судя по респиратору на еблище этого дурака-огородника) куча из разных вещей, в которой их бывший хозяин даже разглядел часть предметов домашнего обихода.
Был там гнутый дуршлаг, которым еще в начале зимы подрихтовали череп задиристому старателю по кличке Комар. Были останки костюма химической защиты с прямоугольным обзорным окошечком — в костюме этом, найденном в руинах подвала-бомбоубежища, насосавшийся водки Князев разгуливал в зимнюю пору по заснеженному двору, дабы хоть как-то растопить мерзлое настроение себе и соседям. Один раз он дополнил костюм ластами для подводного плавания, но от них пришлось отказаться: ласты застревали в снегу, во время походов в гости по лестнице приходилось подниматься спиной вперед, да и ступни в них отчаянно мерзли, несмотря на двойные шерстяные носки.
Да мало ли еще какое барахло вылетало из князевского окна. Если спросить об этом соседа-огородника, он наверняка с возмущением припомнит случай с холодильниками. Дело было как раз летом, только другим каким-то, предыдущим. Оно уже катилось к завершению, и сосед уже готовился к счастливому сбору своих картошек, редек и турнепсов, как вдруг сверху на его образцовый огород атомной бомбой «Малыш» пизданулась раздолбанная «Бирюса» шестьдесятлохматого года выпуска. Холодильник давно не функционировал, и хозяйственный Князев использовал его в качестве шкафа — хранил в нем всевозможные гвоздики-болтики-проволочки-детальки, которые нет-нет, да и пригождались в быту. Но в то самое время железный сундук начал действовать хозяину на нервы — дверь отказывалась закрываться, скарб вываливался на пол и пребольно ранил пятки.
Впрочем, справедливости ради надо отметить, что первоначально аппарат предполагалось вышвырнуть в окно не просто так, а с пассажиром — в лице старателя Комара, который заебал Князева гораздо больше холодильника. Этот докучливый таежный трудяга был за усердие отправлен артельским начальством в поселок на пару дней — отдохнуть и развеяться. Но Комар, получив аванс и тут же начав переводить его в жидкий крепкоградусный эквивалент, завис аж на три недели. Все эти три недели он валялся на подстилке в квартире Князева, просыпаясь лишь для того, чтобы, подняв голову, залить в бездонную глотку очередной стакан или запустить руку за пазуху и извлечь, не считая, очередной комок крупных купюр — на продолжение банкета.
К концу второй недели этого пресловутого банкета купюры закончились, а от Комара стало ощутимо пованивать. Тогда то и было решено катапультировать Комара в чреве проржавевшего агрегата. Вместе с друганом Сидором они опрокинули холодильник дверью вверх и принялись запихивать в него вялое раскисшее тело (брезгливый Князев предварительно натянул по локти резиновые хозяйственные перчатки). На счастье старателя, он и холодильник не совпали габаритами: помещались только спина и жопа, а руки-ноги-голова торчали наружу. Такой вариант организаторов акции не устраивал — при этом раскладе Комар мог покалечиться, а предполагалось его всего лишь слегка контузить, ошеломить, по максимуму — привести в чувство. Но не бросать же начатое на полдороги — холодильник полетел в огород самостоятельно, а старателя отнесли в ванную, засыпали стиральным порошком, тщательно прополоскали и оставили на просушку.
В тот момент, когда друзья обмывали на кухне удачную операцию, с улицы донеслись возмущенные вопли соседа, лишившегося в одночасье почти трети всего своего неказистого урожая. Вскоре огородник заявился самолично, наговорив Князеву премного обидных слов и наобещав еще больше ужасных траблов. То есть, образно говоря, — обосрав всю малину. От этой несправедливости Князев с Сидором поначалу так растерялись, что, когда они опомнились, — кидаться бить соседу ебло было уже поздно: он наглухо забаррикадировался за своей металлической дверью. Но клятый огородник недооценил противника: ебнув еще соточку, Князев сообразил красивую, а главное — логичную месть.
Дело в том, что в жилище нового русского Князева было два холодильника. Огромный второй размещался в нежилой комнате — прежде здесь обитала младшая князевская сестра, к этому времени таки удачно отправленная замуж. После ее исхода комната превратилась в склад. Здесь хранился, например, самогонный аппарат — шедевр кустарного ликеро-водочного производства, сработанный из сорокалитрового молочного бидона. Какое-то время его создатель, князевский товарищ Чичик, довольно удачно эксплуатировал свое детище, но потом завязал с этим малоприбыльным предприятием. Всё, что вытекало из змеевика, разумеется, тут же и перетекало в жадные глотки друзей — и это было еще терпимо. Но когда алчные Князев и Сидор добрались до исходного продукта и вылакали при помощи литровой эмалированной кружки сорок литров недозревшей еще гороховой браги, а потом три дня жестоко поносили — подлый Чичик закрыл свой проект. Главная подлость заключалась в том, что он вывернул и унес в неизвестном направлении какой-то из главных функциональных узлов аппарата — и тщетно бились два похмельных конструктора, пытаясь так и сяк наладить полюбившееся им производство. «Хуй нам, хуй вам, расходитесь по домам» — иллюстрирует эти страдания мудрая русская поговорка.
Но не будем о печальном, вернемся к холодильнику. И к мести, само собой. Друзьям пришлось попотеть: агрегат номер два был чрезвычайно тяжел и едва пролазил в дверные проемы. Но они справились. Как заправские террористы, они до кучи набили нутро монструозного рефрижератора всяческой дрянью: порожними бутылками и консервными банками, объедками и огрызками, а так же вонючей комариной подстилкой. Впопыхах мстители как-то подзабыли запихнуть в заряд подсыхающего уже в ванной старателя, хотя в этот раз он бы наверняка поместился с полным комфортом.
Атомной бомбой «Толстяк» ебнулся полный праведного гнева и разномастного дерьма холодильник в несчастный огород, разметав в разные стороны картофельную ботву. Отомщенные Князев и Сидор крепко пожали друг другу руки, приняли еще по сто грамм за победу и решили благоразумно отвалить на прогулку. И очень своевременно, потому что лишившийся от отчаянья разума, морали, чести, и совести одновременно хозяин позвонил «02».
Прибывшие более или менее оперативно менты деловито отметелили принятого ими за хозяина и автора огородного беспредела старателя Комара, который, почти окончательно просохнув и не ко времени поднявшись на ноги, как раз размышлял, куда же девалась его любимая подстилка. Получив по еблу и туловищу, старатель ничуть не удивился и, отчаявшись отыскать свое привычное лежбище, рухнул прямо на пол — предаваться финальному этапу просушки (теперь на нем сохла еще и кровь). Менты посочувствовали хозяину, взяли с него стольник за беспокойство и укатили. А надышавшиеся свежим колымским воздухом Князев и Сидор так ничего и не узнали об этом казусе, посчитав обнаружившиеся на теле Комара кровоподтеки аварийной ситуацией, вызванной дефектом вестибулярного аппарата старателя.
Все так и было. Но случилось это другим каким-то летом. А нынешнее только начиналось, разгоралось, манило — и лежавший поперек подоконника Князев принялся размышлять, как бы провести период этого благолепия достойно, с комфортом и без особенных потерь. Так он и размышлял, и почти уже придумал, но тут раздался звонок в дверь и появился друг князевский Вова. Он свалил на пол накраденные где-то спиннинги и болотные сапоги, вытащил из-за пазухи и водрузил на стол литровый флендер купленной опять же на покраденные деньги «Старательской» водки и сказал: «Хорош протухать, братела! Айда на рыбалку!».
И они поехали на рыбалку. Но это — уже следующая история.
Ivan