Культурный шок

Жил на свете дед. Ну, как на свете В России. В Перми, если уж быть совсем точным. Дед как дед. Советский, строгий, основательный. В шестнадцать лет сошелся с восемнадцатилетней девушкой и всю жизнь с нею прожил. Через год после знакомства у них родилась дочка, а еще через год дед ушел в армию. Отслужил в ВДВ. Тогда торгово-рыночные отношения еще не наступили, поэтому он прыгал с парашютом, а не траву красил. Бравым десантником вернулся домой. А дома дочка. Она чуть-чуть подросла и говорит: «Папа, хочу конфеток». И жена ей вторит: «Сходи купи конфет, в самом деле». Дед сходил. Притащил килограмм лимончиков. Ешьте, говорит, пожалуйста. Не едят. Дочка вообще в плач. К шоколадным потому что приучена, а не к этой заразе.

Через семь лет вторая дочка родилась. Выросла, закончила ПГУ, вышла замуж за ирландца американского происхождения и уехала в штат Вирджиния. И вот живет она в штате Вирджиния, шлет подарки и гумпомощь, а тут российское телевидение пропаганду стало показывать. Дед, конечно, проникся. Он последние двадцать лет, с самого 1990 года, ходил поникшим, а почему поникшим, он и сам не знал. Но когда пропаганда началась, дед всё понял. Ему врага не доставало. Без врага и жизнь плоха. Общеизвестный факт. С 2011 года дед на каждом застолье предъявлял свои взгляды. С этих людей всё и начинается, говорил он, с этих самых, которые не хотят есть лимончики. В Америке, делился дед, если что хорошего и есть, то штат Вирджиния. В Забайкалье его перевезем, а всех остальных проучим, чтоб не замышляли. За столом степенно кивали. Аудитория деда состояла из старух, а старухам что Вирджиния, что Забайкалье — один черт.

Так бы и помер дед в траншее милитаристских взглядов, если б не путешествие. Младшая дочь соскучилась по родителям и выписала их в Вашингтон. От Вашингтона до ее городка четыре часа хода. А от Перми до Вашингтона — четырнадцать лёта. Полетели. Люфтганзой. Визу сделали в Йобурге. С пересадками в Москве и во Франкфурте-на-Майне. Честь по чести.
Океан дед пересекал в противоречивых чувствах. С одной стороны — дочь. С другой — США. «Империя зла» — по меткому выражению телеведущего Киселева. Или Соловьева. Или Доренко. Дед их всё время путает. Приземлились. Супруга деда, женщина от политики далекая, чистосердечно радовалась. Ах, сели! Ах, какой аэропорт! Ах, какие деревья! Ах, какие улыбчивые люди! Дед глядел с подозрением. Он слушал Задорнова и хорошо знал, почему они улыбаются. Конечно, в аэропорту их встретила дочь. Облобызались, это понятно. Загрузились в джип «Гранд Чероки». Дед поцокал языком. Он разбирался в машинах, хоть и ездил на «Дэу Нексии».

Поехали. Дед внимательно смотрел на дорогу — выискивал ямы и трещины. Ему очень хотелось воскликнуть — ну и дороги у вас, хуже, чем в Перми, вот и вся ваша Америка! Ха-ха-ха-ха-ха! Не вышло. Вышло наоборот. Примерно на середине пути дочь съехала на обочину. Дед спросил — что случилось В глубине души он надеялся, что что-то сломалось внутри хваленого американского автомобиля. Дочь похоронила его надежды. Ничего не случилось, говорит, в туалет хочу. Дед завертел головой и увидел туалет. Он стоял в чистом поле. Одноместный. Синенький. С белой крышей. Чуть побольше наших кабинок, которые на День города обоссывают. Дед вылез из машины. Его охватил охотничий азарт. Если бы дед был юношей, но с теми же мыслями, он бы пошел к туалету с телефоном наперевес, чтобы сфотографировать американский гадюжник и выложить фотку в Инстаграмм с подписью: «Американский туалет, в котором умерла американская мечта».

Однако юношей дед не был и поэтому пошел в туалет налегке. Он побывал в злой сотне придорожных российских сортиров, чтобы обольщаться на их счет. Внутренне дед был готов увидеть даже мертвого негра. За эти двадцать шагов его фантазия изрядно озверела. Дед рванул дверь американского сортира, как Матросов чеку. Слева от чистого унитаза он увидел ёршик. Над ёршиком висел целый рулон туалетной бумаги. Справа на полу стоял освежитель воздуха. Над ним располагалась приспособа для одноразовых унитазных седушек. В кабинке пахло лавандой. Но не это потрясло деда. Слева в углу он увидел раковину и кранчик. Повернул вентиль. Из кранчика полилась вода. Дед подставил руку и слизнул капли. Пощупал бумагу. Двухслойная, как в «Семье». Брызнул освежителем. И еще раз. И третий. Действительно — лаванда. Но как Как, блядь! Дед выбежал из туалета и обежал его кругом. Откуда вода Неужели из Вашингтона канаву рыли Не может этого быть! Скважина. Артезианскую гонят! Дед снова вбежал в туалет и попил из-под крана. Хрен его знает. Может, артезианская, а может, и нет. Цистерну зарыли и пополняют Или что-то еще Но что!

Дочь и жена наблюдали за дедом с недоумением. Дочь даже про нужду забыла, так обеспокоила её папина беготня. А дед к ней подлетел и говорит:
— Откуда вода
— Не знаю.
— А кто знает
— Папа, что с тобой
— Ничего. Есть лопата
— Дома есть.
— А в машине
— В машине — нет. Я в туалет схожу, и мы дальше поедем, ладно
— Ладно.
Дед еще раз осмотрел туалет, зачем-то заглянул в унитаз и ушел в машину. Оставшийся путь россияне проехали без приключений. Познакомились с мужем и детьми дочери. Два раза поели. Услышали смешную историю про енота, который украл коврик. Невнимательно посмотрели американский телевизор. Легли спать.

Рано утром в дверь постучали. Это была полиция. Когда все уснули, дед взял из гаража лопату и машину дочери. Вернулся к туалету. Наметил примерное расположение резервуара с водой. Поставил автомобиль так, чтобы фары освещали землю. И стал копать. Он копал где-то час, когда к нему подъехала патрульная машина. Объяснить свои действия дед не смог. Из английского он знал только «факью», «квин» и «левайс». А яма напоминала могилу, потому что в молодости дед работал на кладбище. Адрес дочери он не запомнил. Какой-то там куаркукроуд, черт ногу сломит. Естественно, деда отвезли в участок. В участке он сообразил назвать имя и фамилию дочери. «Анна Кэмбелл, дочь моя, суки вы непонятливые» — повторял он без остановки. Утром полицейские нашли нужный дом и привезли деда. Вопрос с ямой остался не закрытым и сержант спросил:
— Зачем ваш отец выкопал яму, миссис Кэмпбелл
Миссис Кэмбелл вздохнула.
— Он хотел понять, откуда в туалет поступает вода.
Полицейский сардонически улыбнулся.
Миссис Кэмпбелл сдалась.
— Старческая деменция. Мы будем смотреть за ним внимательнее.

В старческую деменцию полицейский охотно поверил. Больше дед к туалету не ездил. Они с женой разбили огород на заднем дворе и все четыре американских месяца колдовали над огурцами, картошкой и помидорами. Хрен еще зачем-то насадили. Были у этой поездки и другие последствия. Например, дед завязал с большой политикой, по телику смотрит только фильмы, а за столом хоть и ест наравне со всеми, но про Америку не высказывается. Культурный шок. Долгоиграющий. До сих пор, говорит, в безветренную погоду запах лаванды чудится.

Павел Селуков

Источник