И снова о страхах.

 

И снова о страхах. Я, конечно, еще та трусиха. Боюсь брать ответственность, боюсь сделать неверный выбор, боюсь быть обманутой, боюсь за будущее, боюсь громко и уверенно сказать что-то, а потом

Я, конечно, еще та трусиха. Боюсь брать ответственность, боюсь сделать неверный выбор, боюсь быть обманутой, боюсь за будущее, боюсь громко и уверенно сказать что-то, а потом обнаружить, что я не права.
Очень боюсь того, что происходит в стране. Очень боюсь того, что меня размажет на следующем повороте о какие-нибудь новые шестеренки истории.
Боюсь, что не справлюсь. Ввяжусь в большую историю и не вытяну ее. Боюсь хоть что-то делать и страшно боюсь так ничего и не сделать. Боюсь возвращаться в Петербург. Боюсь никогда не вернуться.
Последние несколько дней пережевывала все это в голове. Читала новости. Думала о том, что делать дальше. Отыскала в графе «место рождения» у отца Донецк и серьезно задумалась о смене гражданства.
А сегодня вышла прогуляться, проветрить голову, посмотреть на вечерний Тбилиси и наконец все поняла.
Если размышлять в рамках той дурацкой инфантильной дихотомии «они» и «мы», то неизбежно приходишь к простой, как три копейки мысли они хотят, чтобы тебе было страшно.
«Они» — кто угодно, кому не комфортно от твоих действий. Правительство или недоброжелательный коллектив, люди, которые привыкли «чтобы все, как заведено» и те, кто получают за счет этого какие-то выгоды. Все те, кто и сам скован страхом что-либо менять хотят, чтобы и ты заразился этим страхом и не мешался тут со своими «а давайте попробуем по-другому».
Начальникам выгодно, чтобы ты боялся попросить повышения, муниципальным чиновникам чтобы ты не высовывался со своими жалобами, тираничным родственникам чтобы ты не отстаивал свои границы, мужу, который бьет жену чтобы она боялась уйти.
Это происходит на всех уровнях социальной жизни, пытаешься ли ты организовать раздельный сбор мусора или баллотируешься в самоуправление, приучаешь всех в офисе мыть за собой чашки или организуешь общественное движение. Ты в любом случае сталкиваешься с инертной средой, которая пытается от тебя защитится. А лучший способ сделать это заставить тебя боятся.
Бояться же можно по-разному. Не обязательно вздрагивать по ночам в ожидании расстрелов. Можно бояться косых взглядов и вопроса «тебе тут больше всех надо». Опасаться не получить премию или «попасть» на долгую бумажную волокиту. Да просто чувствовать себя белой вороной, быть той самой Шурой, которую выдвинули на общественные работы, и все никак не могут задвинуть обратно. Симпатичная, но, к сожалению, активная. А надо быть просто симпатичной. Или симпатичным. Ну милым, бесконфликтным малым, короче.
Я почему-то взрослею куда-то в обратную сторону и с каждым годом мой юношеский максимализм не тускнеет, а разгорается все с новой силой. И мне правда кажется, что сегодня быть бесконфликтным и послушным опаснее и страшнее, чем отстаивать свои права и заниматься активизмом (боже, какое дурацкое слово, давайте выдумаем новое, а) в той сфере, о которую ты бьешься больнее всего.
Вытаскивать инвалидов из интернатов и строить приюты для собак, отказываться подписывать нечистоплотные отчеты или участвовать в коррупционных схемах, заменять в офисе пластиковые стаканчики на нормальные кружки и добиваться регулярного вывоза мусора. Проблем до дури.
Да, если сильно всех задолбать тем, что тебе «больше всех надо», то есть шанс, что вам причинят проблемы «различной степени тяжести». А если не задалбывать то оно все так и останется. А это, кажется, самый жуткий из всех возможных сценариев.
Поэтому, никуда я, конечно не сбегу. И гражданство менять не буду. И в Питер приеду. Заниматься тем, что важно мне.
А что касается того, что «страшно» Они все хотят, чтобы мне было страшно. Поэтому я бояться отказываюсь. Это мой личный акт гражданского неповиновения.
Одоната Ветер

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *