Истории из жизни реальных людей
С 2015 года, когда произошел первый инсульт, периодически меня пытались приписать к Центру рассеянного склероза. Там врачи, сделав все анализы, рекомендовали их больше не беспокоить — я не их клиент. Есть люди, которым они нужнее, чем мне. — У Вас одно из диеломинизированных заболеваний, но не рассеянный склероз, — улыбнулась на прощание светило по лечению этого заболевания, и пригласила нового пациента.
— Окей, тогда завершаем лечение от инсульта, и потом надо посмотреть, — улыбнулась мой невролог, когда я пришла к ней с кучей бумаг из больницы.
Лечили, но 30 декабря 2017 года повторный инсульт. Как говорят доктора — незавершенный — речь пропала на некоторое время, через пару часов начала восстанавливаться, парализовало правую сторону, но из реанимации меня быстро перевели в палату — острое симптомы сняли, теперь дальше к другим врачам.
МРТ тогда показало, что не все в порядке с головой, и неврологи пытались снова отправить меня в ЦРС, а там милый доктор категорична: «Это не к нам».
Рекомендации выполняю, но тем не менее хожу нынче с палочкой, голова кружится и давление скачет. Назначили МРТ.
Лейкоареоз.
Приплыли.
Только на той неделе общалась с супругой мужчины, у которого БАС. Он уже никакой. Двигать может только глазами. Она не работает. Денег не хватает. На лекарства и прочие лечения надо ежемесячно более 100 тр. Помогают православные благотворительные фонды.
Мама хорошего приятеля 8 лет боролась с болезнью Альцгеймера. Победил Альцгеймер. Последние два года не узнавала никого, ходила под себя. Он нанял сиделку, жена не выдержала и ушла. Два года.
Соседка с 7-го этажа. 6 лет — старческое слабоумие. Ее вынуждены были держать в отдельной комнате — все свои испражнения старушка использовала как краску на стенах комнаты. Провоняло все!!!
Отец снохи заболел болезнью Паркинсона. Жена привязана к нему. Вскоре настанет такой период, когда он не сможет сам себя обслуживать.
Это все — диеломинизирующие заболевания. Мы про них начинаем только узнавать, когда сталкиваемся близко.
Итог: я не хочу так. Это мое право, уйти на моих условиях. Не тогда, когда домучаюсь и отойду сама, с пролежнями и в несознанке. Причем при этом останутся без работы мои близкие — за мамой же ухаживать надо.
Хочу уйти, когда болезнь начнет активно наступать. Когда станет понятно, что дальше — только туман в голове, никогда не рассеется, не смогу узнать маму, сына и сноху. Когда успею доделать все свои дела на земле.
Я — за эвтаназию.
Если кто-то захочет комментировать и минусить — Ваше право. Вы просто не понимаете, как это — вспоминать по утрам, как зовут любимого сына и адрес места работы. Не понимаете, каково это — падать на лестнице, взглянув вниз, на ступеньки. У меня это началось еще в феврале.