Лента хором требует включить отопление, редкие счастливчики пискнут в толпе: «А нам уже дали

 

» — и тут же пропадают, то ли уходят греться, то ли их затаптывают замерзшие.Я от холода теряю человеческий облик, зато меня тянет на поэзию: хожу по дому, как горсть мороженых мослов в одеяле, цитирую вполголоса поэта Орлушу, распеваю противным голосом «У природы нет плохой погоды, если до весны хлестать коньяк!»
Коньяк я, к слову, не пью, хоть и упоминаю его в последнее время чаще, чем кофе. Меня, знаете, греет сама мысль, что можно так хряпнуть чего-нибудь, и тут же разольется-забегает, короче, станет немножко теплее.
Кошки не показываются, и даже если яростно трясти пакет с кормом, выходят не сразу. Прячутся в сынарнике в ворохе одеял, на попытки вытряхнуть из гнезда реагируют нервно, зато сделались неожиданно ласковы и если уж попались, то с рук по своей воле ни за что не уходят.
Тяжкая мокрая мерзость эта уральская осень, господа, ни тебе золота берез, ни тебе огненных рябин, а только лужи, да ветер, да промозглая гнусь и дрись с утра и до утра, и где-то, говорят, шел снег, и кому-то, говорят, дали отопление, а нам все еще не дали. Надо купить еще одно одеяло.
Татьяна Суслова

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *