Живьём я увидел прокурора в второй половине 90-х

 

Я тогда работал участковым и носил на плечах пару лейтенантских звёздочек и котомку со скудным запасом знаний о жизни и всякой юридической премудрости. Фигура прокурора рисовалась мне если и не зловещей, то чертовски значительной и вызывала уважительные чувства с лёгким оттенком боязливости.
После двух лет армии, милиция смотрелась организацией довольно демократичной, где к начальнику райотдела — подполковнику — вполне можно было обращаться по имени-отчеству.
А о прокуратуре, помимо ряда других её функций, мне было известно, что создана она также на погибель нерадивым ментам.
Поэтому порог прокуратуры я переступил с некоторой опаской.
Прокуратура располагалась в старом, двухэтажном здании послевоенной постройки и, по сравнению с райотделом, выглядела убого.
В приёмной меня встретила секретарша, которая по возрасту вполне годилась мне в матери. Она потратила на меня секунд тридцать и, кивнув в сторону двери — заходи мол! — снова вернулась к пачке каких-то документов.
Я постучал и вошёл в кабинет.
Прокурором у нас был пожилой мужчина, которого звали Анатолий Петрович, а за глаза — просто Петрович. Он сидел за столом с пачкой документов ещё толще, чем у секретарши. Вся обстановка кабинета, включая хозяина, выглядела благополучно перекочевавшей из времён бровастого генсека в нашу демократическую современность.
— Здравия желаю, товарищ старший советник юстиции! — на всякий случай пожелал я.
Тот кивнул мне на колченогий стул и поинтересовался чего я от него хочу.
А хотел я немного. Я как раз оформлял одного бедолагу в ЛТП. Лечение было связано с ограничением свободы и хоть профилакторий — это не тюрьма, но перед подачей дела в суд, заключение согласовывалось с прокурором.
Я протянул материал Петровичу.
Он почитал-почитал, а потом встал и заходил по кабинету.
— Ну где тебя научили так составлять документы — скорбно спросил он меня.
Говорил он негромко, мягким южноукраинским говорком.
— И приносишь прокурору такое на подпись! Я вот подпишу такую бумагу, а потом мы с тобой сядем. Вместе. В одну камеру.
Я уже начинал жалеть, что пошёл в милицию и ждал когда меня выгонят из кабинета, а потом и из органов.
— Иди сюда!
Прокурор усадил меня за отдельный столик, сунул чистый лист бумаги и стал диктовать. Он ходил вперёд-назад, рассматривал собранные мной документы и говорил слова, которые я еле успевал записывать.
В кабинет заглянула секретарша и сказала, что там кто-то пришёл.
— Пусть подождёт десять минут, — отмахнулся Петрович.
Потом он выдал мне маленькую, портативную пишущую машинку и я заново перепечатал заключение.
Прокурор расписался, вынул из ящика стола печать в металлической коробочке, дыхнул на неё и поставил оттиск.
Он потряс материалом перед моим лицом и тихо пообещал:
— В следующий раз выгоню!
Я вышел. В приёмной ждали двое — следователь и начальник следствия.
Позже я не раз общался с Петровичем. Он приезжал к нам на окраину на убийства, или на не криминальные, но вызывающие сомнения, трупы. С ним была парочка молодых помощников, которым он также, негромко и внятно, давал нужные указания.
Несмотря на возраст и начищенные туфли, он не стеснялся лазить по заброшенным сараям или спускаться в теплотрассу, когда осматривал место происшествия.
Периодически он приходил на собрания в райотдел, где рассказывал о том, на что нужно обращать внимание при сборе доказательств по тому или иному делу.
Повышал, так сказать, профессиональный уровень сотрудников.
Потом Петрович ушёл на пенсию и прокуроры в районе стали меняться чуть ли не каждые полгода.
Они приезжали из других областей, работали некоторое время, меняли в кабинете мебель за счёт изысканных «спонсорских» средств и благополучно переводились куда-то дальше на другие должности.
Я никого из них уже не помню.
Кроме, пожалуй, одного. Он ходил в плаще и широкополой шляпе, словно комиссар полиции из французского фильма 70-х, и один раз, появившись в нашем районе, поужинал в прибрежном кабачке, предъявив вместо денег своё служебное удостоверение.
А с Петровичем я потом неоднократно сталкивался в общественном транспорте. Он ездил за город на свою дачу, которая была где-то у чёрта на куличках.
Ну чем ещё заниматься пенсионеру, как не огородом

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *