Истории из жизни реальных людей
Лена только устроилась операционной медсестрой и всего боялась. Заведующей, истеричной сестры-хозяйки, маркирующей одеяла, больных и их навязчивых родственников. Грузовых лифтов, перевезших на своем веку сотни тысяч каталок, лестничных сквозняков и кулуарных сплетен. Нервничала, путала кабинеты, имена и отчества. Особенно тушевалась перед ведущим хирургом, уставшим сорокалетним мужчиной, похожим на любимого актера Дюжева.Его любили все от санитарок и до министра здравоохранения, жене которого спас матку. Пациентки кланялись и извинялись, что побеспокоили, а он скупо улыбался, замечая, что лучше прийти к доктору десять раз зря, чем один раз поздно. Говорил со всеми уважительно и даже уборщице тете Маше делал замечание так искусно, что та воспринимала его слова, как комплимент и спешила убрать с прохода швабру. За ним постоянно кто-то бежал, громыхая пакетом с бутылкой коньяка, а доктор отказывался, повторяя, что великий хирург не тот, что сделал операцию, а тот, которому удалось ее избежать.
Когда Лене впервые выпало с ним дежурство, привезли женщину с кровотечением. Пришлось срочно готовить операционную и раскладывать на пеленке крионкласт, шпатель, тазомер. Затем, когда пересчитали инструменты и отвезли притихшую пациентку в палату, медсестра упала в обморок. От напряжения, а еще от страха ошибиться и подать не тот зажим.
С тех пор они проводили вместе больше времени, чем со своими близкими. Стояли плечом к плечу в неудобных позах и лишь вечерами разъединялись, словно старые потрепанные пазлы. Он прихрамывал домой. Она торопилась на свидание. На следующий день все повторялось: зажим губчатый Фестера, ножницы тупоконечные по Мауо, у нее знакомство со свекровью, у него — серьезный разговор с сыном, запоровшим сессию. Цапки бельевые, пулевые щипцы Фредера, пошив свадебного платья и его развод. Ретрактор Суливана-Коннона, крючок Амниотом, медовый месяц и встреча с риелтором насчет покупки однушки. Игла Вереша, пинцет, морцеллятор Зима, лето, зима. Счастливые и несчастные женщины. Бледные потерянные мужья. Зажимы кровоостанавливающие Бильрота, ножницы Джоргерсона, концерт по заявкам на Русском радио. Георгины, флоксы, рудбекии. В театре — «Идиот». В больнице — ремонт, в столовой овсянка и тертая свекла. У нее крах семейной жизни, у него конференция в Буэнос-Айресе. Выход монографии. Интерны. Остановка сердца еще не смерть. Дефибриллятор. Молитва.
Как-то раз переодевались после особо сложного случая. Он будто впервые взглянул на ее руки со вздутыми венами и заметил: «Какие у тебя вены красивые, так и хочется вставить катетер»
Медсестра заплакала. Он впервые ее поцеловал.
Домой ехали вместе. Слушали Вивальди и ветер. Говорили об осени и шовных материалах. О потерянном и обретенном времени. О невысказанной любви!
© Ирина Говоруха