Игры оне того… Разные бывают

 

Игры оне того... Разные бывают Народ, а вы помните в нашем, уже весьма и весьма далеком, а для кого то уже и близком детстве была такая игра – в пекаря. Для тех, у кого детство было не детское,

Народ, а вы помните в нашем, уже весьма и весьма далеком, а для кого то уже и близком детстве была такая игра – в пекаря. Для тех, у кого детство было не детское, поясняю. На ровной площадке, как перекладины у лесенки, раскладываются палки или чертятся линии с шагом где то метр. Через штук десять этих линий ставится пустая консервная банка. Задача — с последней линии сбить банку палкой (битой), потом галопом мчаться за палкой (дальше не уверен, но где то так) в то время как оппонент мчится за сбитой банкой. Кто первый достигнет цели, тот и кидает следующий. Если успел кидающий, то он переходит на одну ступень ближе.

Прошу тех, кто хорошо помнит правила подкорректировать тему, ибо я тоже не все помню.

*****

И вот площадка за домом, летние каникулы и я в том возрасте, когда начинаешь обращать внимание на формирование у девочек вторичных, но весьма важных в последствии, половых признаков.

Нас человек пять хулиганствующих пацанят. У каждого своя, любовно и с трепетом вырезанная бита, которая по вечерам дома шлифовалась неумелыми детскими руками. Но это не значит, что бита была толщиной с прутик и весила два грамма. Совсем наоборот – биты были увесистые и весьма страхолюдные с виду.

…И вот прекрасная в своей деформации банка установлена, линии прочерчены и игра началась. Все были профессионалы и никому не хотелось проигрывать. Борьба шла жесткая и бескомпромиссная, сопровождающаяся глумливыми подъiопками промазавших и растущим самомнением выигрывающих.

Не скажу, что я был лидером, но и в отстающих тоже не числился. Хотя и старался изо всех сил, но палка что то в этот раз никак не хотела попадать по банке.

И я разозлился. Ууух, как я разозлился. Собрав в кулак все свои маломощные сила и сконцентрировав энергетику в мышце правой руки с я размахнулся и с судорожным кряком направил дубье в банку. Еще в полете я понял, что попал. Сорвавшись с места я стартовал в предполагаемое место падение палки. Быстро стартовал. Ибо от скорости зависело все.

Палка стукнувшись о банку и отправив ее по хитрой траектории куда то вдаль отскочила от земли и тяжелым рикошетом ушла в бок на угол дома.

… Из за угла, ничего не подозревая, в весьма хорошем и местами даже игривом настроении вышел мужик. В руке он нес портфель, в зубах он нес сигарету, в душе он нес доброту.

…Вот пуля пролетела и ага… Вот именно, «и ага». Вот эта самая «ага» случилась как раз в тот момент, когда мужик вышел из за угла за секунду до того, как мой увесистый дрын срикошетил от земли и со всей дури врезал ему куда то в район сигареты. Товарищ явно не ожидал ничего такого, что дисгармонировало бы с его воздушно-поэтическим настроением. Сигарета понятное дело выпала, и непонятное дело – портфель тоже выпал.

Во мгновение ока, поражая реакцией мангустов мужик юркнул обратно за угол и затаился как мышка за валенком. Наступила тишина. Нехорошая такая тишина. Потому, что звук взаимодействия биты и фасадной частью мужика слышали все. Хороший такой звук, колокольный. Будто кто-то тревожно в набат вдарил.

Пока мужик за углом в некотором прострационном анабиозе собирал раскиданные по закоулкам головы мысли, мы решали что делать. Было предложение сдернуть по домам, что бы не получить обратки от клиента. Но желание продолжить игру победило и мы настороженно начали занимать исходные позиции.

 

Поскольку в прошлый раз кидал я и проиграл, даже несмотря на форс-мажор, позицию занял Саня. Он только, что пришел, спросил в чем дело и нехорошо поржал. В руке он принес страшного вида биту. Биту он сделал сам, видимо по своим каким то выкройкам доставшимся ему от инопланетного разума, и она поражала нас своим весом и волнообразным экстерьером. Палка с плохо спиленными и обработанными сучками напоминала дубье из учебника древнейшей истории, где описывались первые орудия пещерных людей.

Саня был постарше нас и иногда рассказывал какие-нибудь скабрезные подробности из взаимоотношений полов. А еще Саня был здоровым. И сильным. И немножко дурным. И биту он себе сделал под стать.

Встав на исходную он как то хитро прищурил глаз, размахнулся своей чудовищной корягой и метнул снаряд вдаль. Я до сих пор не понимаю, специально он это сделал, наш Соколиный Глаз или скосоглазил немного, но его спортивный дрын с воем авиабомбы полетел в сторону угла за которым зализывал раны мужик.

А мужик видимо решил что опасность миновала, радостно закурил, вспомнил хорошую и добрую песню и смело шагнул навстречу судьбе прижав платочек к носу. Он даже первую ноту мяукнуть не успел, как закорявистая бита своим толстым концом так уеiiала ему под мышку, что товарищ взмахнув крылами что твой альбатрос, откусил пол фильтра и спикировал опять за угол, заодно потащив за собой палку которая зацепилась за него одним из множества своих сучков.

bляааа… — удивленно-восторженно хором протянули мы и поправили кеды. Так, на всякий случай. Интуиция подсказывала, что надо рвать когти, но любопытство толкало нас посмотреть на результат. Саня оценив свой бросок одобрительно хмыкнул и презрительно произнес в нашу сторону – мелюзга…

Гражданин судя по всему решил, что его за углом ожидала толпа жестоких хулиганов. И в чем то он был прав. Правда на полноценных хулиганов мы не тянули, но и кружком любителей ботаники нас назвать было нельзя.

А в это время Санек решил, что его брошенное произведение народворчества заслуживает лучшей участи, чем лежать на грязной земле и вразвалку, показывая всему миру полное пренебрежение к ситуации, направился за ним.

…Сенунд через пятьнадцать из за угла, удивляя воображение способностями и взрывая старенькими кедами дорожную пыль, нереальной иноходью вылетел Саня с таким выражением лица, какое было в мультфильме у бандерлогов, когда их чморил Каа. И у Сани была причина бежать. Эта причина неслась за ним, сжимая в трудовой руке Санину же дубину. В другой руке растревоженный гражданин сжимал свой многострадальный портфель. Сам же гражданин имел вид весьма помятый, пыльный и я даже бы сказал, непрезентабельный. Чем то неуловимо он напоминал Кису Воробьянинова в момент, когда «..Же не манж па сис жюр..»

И уж совсем он не напоминал того жизнерадостного товарища, который напевая что то веселое и легкомысленное десять минут назад первый раз вышел из за угла навстречу своей судьбе.

Саня убежал. Божеш мой, думали мы, глядя на его стремительный бег. Это же надо, сколько прыти и желания выжить любой ценой оказалось в этом огромном, бесформенном теле.

….А вечером к родителям пришел товарищ, и за рюмкой зубровки эмоционально и красочно жаловался на «хулиганье, из которых непонятно, что вырастет, и по которым тюрьма плачет»

А перед этим он долго и подозрительно, то ли с ленинским прищуром, то ли с проницательностью Штирлица смотрел на меня и шевелил складками на лбу. Как будто пытался что то вспомнить…

© Сергей Кобах

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *