В младших классах я мечтала поскорее повзрослеть.

 

Ненавидела интернатские вещи, в которые нас одевали: колготки растянутые, перештопанные разноцветными нитками на пятках и с прозрачными коленями. Постоянно приходилось поправлять их, когда они спускались. Идёшь, к примеру, по школьному коридору и дёргаешь себя вдоль талии будто чесоточная. По-дурацки смотрелись плиссированные юбки серого цвета с красной каймой. Их я больше всего не могла терпеть. Длина как у бабушек, широкие, сверху резинка, а если ещё и сандалии к ним, то вообще срам. Кофты, платья — все одного фасона и цвета.
Раз в месяц мы, всем классом, выходили в город на культурное мероприятие. В кино разрешалось одеться попроще — «что есть», а в театр требовали надевать школьную форму парадно-выходных платьев не имелось.
По Советской улице, а это главная улица в нашем маленьком городке, шли, разбившись по парам, строем. Воспитательница во главе, а староста класса сзади.
Со всех сторон летело: «инкубаторские идут!»Это про нас. Одинаково одетых…
В интернате склад для вещей назывался «кастелянной». Огромное помещение с тусклым светом, заставленное шкафами и полками. В шкафах размещалось постельное бельё, а по полкам сложены были платья, рубашки, отдельно трусы, отдельно майки, носки и прочее.
Грязные вещи складывались в отдельный большой мешок, который после наполнения, отправлялся в прачечную.
В кастелянной всегда стоял терпкий запах хозяйственного мыла и полусырого белья. Каждую пятницу, не чаще, ты мог туда прийти и поменять ношенные вещи на стираные.
Кастелянша Татьяна Петровна была вредной тёткой. Большая бородавка располагалась у неё прямо на носу и портила её, делая похожей на бабу-ягу. Как-то зимой я, забыв о бородавке, подсказала ей вытереть вытекающую из носа соплю, и с тех пор мы враждовали.
У тебя платье ещё свежее, бурчала недовольно она. Разворачивала меня и выставляла за дверь.
В следующий раз, если неделю ходила аккуратно, приходилось специально ставить пятна на платье или обливаться компотом.
Не особо приятной процедурой было менять при ней трусы. Она всегда зорко за тобой следила, потому что считала нас всех воришками.
Ну, было делоИногда прихватывали лишнее, одевая на себя по двое- трое трусов. Нам, малышам, воспитатели не особо разрешали стирать самостоятельно. Слишком много мыло тратили.
Татьяна Петровна не брезговала и ширинки у нас проверять.
Выворачивай, — приказывала она беспардонно.
Краснея, снимала с себя трусы и показывала всю недельную грязь.
Только быстро, зычно продолжала Татьяна Петровна на всё две минуты.
И ты бежишь к знакомым полкам, подставляешь табуретку, вскакиваешь и ищешь глазами трусы поновее. Хватаешь, а они оказываются то без резинки, либо с дыркой. На это уходит время.
Лихорадочно продолжаешь быстро перебирать руками стопку.
Ты скоро-о-о вопит недовольная кастелянша.
Уже всё! бурчу я.
А трусы предательски не находятся.Почти все в плохом состоянии. Поди, найди что получше.Выхожу к ней переодетая.
Татьяна Петровна всю ощупывает на предмет кражи.
Знаю я вас, цыган, — и выталкивает меня в коридор, с этими словами.
Многим ребятам удавалось обмануть её и поменять вещи два раза в неделю.Только не мне с такой внешностью.

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *