Это было жутко красиво. Это было жутко престижно. Смотрите, неудачники, я съел настоящий мандарин, хотя до Нового года еще две недели!
И одноклассники завидовали, конечно.
А потом я снимал оранжевую кожуру и медленно, растягивая удовольствие, отламывая дольку за долькой, ел мандарин. Мандарин из Марокко.И пальцы у меня пахли мандаринами.
Вот вырасту большой, думал я, поеду в это самое Марокко. Буду лежать под мандариновым деревом и жрать мандаринки. Сколько угодно. Когда угодно. И без этих ваших Новых годов.
А потом я вырос и сам того не подозревая, уехал в Марокко. И стал там жить. Потому что, как оказалось, те самые мандаринки с наклейками Maroc, были израильскими, а вовсе не марокканскими. И уехав в Израиль, я как бы уехал в Марокко.
Тогда, у СССР и Израиля были крайне хреновые отношения, совок считал израильтян агрессорами, а израильтяне считали совок мудаками, потому что СССР крайне неохотно и очень дозированно отпускал евреев на историческую родину.
Но политика политикой, а денежки денежками. Поэтому Советский Союз закупал израильские цитрусовые, прихерачивал на них знакомый до слез черный ромбик и, вуаля, мальчик Саша из далекой городке где-то на стыке границ России, Белоруссии и Украины, жрал оранжевый мандарин и мечтал о Марокко.
Иногда мечты осуществляются совершенно незаметно.
Александр Гутин