Запонки.

 

Запонки. Птенец выпал из гнезда. Присел я возле облезлого розоватого комка, наблюдаю повадки. Дарвин зря унизил обезьян повадки точь - в - точь, как у моего деда после чекушки икать всем телом,

Птенец выпал из гнезда. Присел я возле облезлого розоватого комка, наблюдаю повадки.
Дарвин зря унизил обезьян повадки точь — в — точь, как у моего деда после чекушки икать всем телом, роняя голову.
Едва собрался уйти и дать воронам перекусить несчастным, как за спиной голосок: Ой, какой красавчик!
Оборачиваюсь, а там ангел! прекраснейшая из девушек. Заправляет за прелестные уши русые пряди и преклоняет в траву шикарные коленки:
Какой хорошенький, умиляется, и протягивает рученьки к… прости господи, птице! Глядит на этот эякулят и взор её увлажняется.
Вороны его съедят. жалуется она.
Сожрут красавца. отвечаю.
А она: Надо его вернуть. Где гнездо и строго смотрит, словно ответственный съемщик гадюшника я. Натурально приказывает, а мне это и приятно дурачку.
А глаза какие…! Ебиццкая сила. Море, голубые впадины. Тону, и спасать меня не надо, вот какие глаза.
Я боюсь высоты. Как пяти лет наебнулся с велика, так даже во сне перестал летать. С балкона выгляну коленки ходуном второй этаж…
Матери указывали на меня детишкам, старушки крестились, белки взирали с веток, опасаясь за желуди.
Посадил птицу в гнездо и говорю: Пока не слезу и не уйду, не вздумай выходить, разъебай!
И сверху машу девушке, мол, всё хорошо. А сам вот-вот навернусь.
Слез, представился барышне. Её звали Юлечка, и кажется, она боготворила животных, потому что на закидон прогуляться, ответила отказом: «А вдруг, говорит она, опять упадёт. А вороны так и кружат надо постеречь. И вы можете принять участие».
Я не знал, радоваться, или плакать, хуй я уже полезу на дерево, погрози она хоть отсосом здоровье дороже, да. Однако, остался.
Жаль, говнюк не вывернулся из гнезда по новой. Раздавил бы его ботинком, послал Юлю, и сейчас был бы здоров и счастлив, как нормальные люди
Когда стемнело и вороны угомонились, я посадил Юлечку в автобус, помахал и кинулся в ближайшие кусты что олень, три часа хороводов возле дуба, шутка ли.
Так вот, Владимир, папаша моей нареченной отставил чашку с чаем, Юля нежное и преданное создание. Надеюсь, отметили, как любит она животных
Мамаша благосклонно помалкивала.
Хули не заметить, думаю, когда дом кишит. Развели зверинец, куда ни сунься: клетка, аквариум иль подстилка. Не хватало только будки с кассиром на входе, и табличек: «Животных не кормить», «Фотосъёмка сто рэ».
Она нипочем не оставит своего увлечения. И если у вас всё слажено, советую сто раз подумать, готовы ли разделить
Не люблю животных. Но я соскреб всю патоку и елей с сусек души, и пустил с языка и роговиц:
Павел Петрович, Мария Францевна, говорю с улыбкой, разве не сказал, что со второго класса состоял секретарем кружка юннатов Собрал сотни гербариев, выкормил десятки котят, а летом, вовсю доил коров в деревне.
Ц-ц, коров
Да. Вот этими руками дергал за сись, то есть сос, то есть я в ужасе запнулся. Биология не моё.
Мамаша поспешила на помощь: Вымя, ты хотел
Ну разумеется! заорал я, Вымытыми руками, а как же иначе.
Кхе… сказал папаша, Кхе. Что ж, берите сокровище. Более преданной супруги не сыскать. Она и с черепахой не расстанется, что про мужа-то говорить.
Мамаша утирала глазки.
Так, Юлечка переехала ко мне, а вместе с ней: два волнистых попугая, голый кот и псина. Пожитков у этой компании оказалось неожиданно много. А у кота ещё и целый гардероб, мне впору позавидовать.
Бриллиант домашнего зоопарка (ужасающего паука-птицееда) нам не отдали, как Юля не умоляла. Я блядь перекрестился, что отчаянный папашка любил после обеда покимарить с этим «котёнком» на руках. Вот страх-то господень!
В первую нашу ночь, засыпал я в чудесном настроении.
Пусть попугаи бранятся на кухне, пусть собака щелкает блох и скулит у кровати, а кот свернулся в головах и обмахивает меня хвостом и пристраивает яйца на макушке сердится, что я его хозяйкутого
А она, голубка, посапывает у меня на плече, о-о! Боже, и за что мне такое счастье
Тут, я вспомнил птенца и возблагодарил провидение: «Милая птичка, спасибо тебе. Нарожай побольше деток, выкинь их нахуй из гнезда, пусть все люди переженятся и будут счастливы, как я».
Ночью, кот исходил меня по заветам Пушкина кругом, собака скулила, у попугаев бессонница пиздели всю ночь. Юля же сладко спала стаж, хули. Перед самым рассветом, совершенно вымотанный, отключился. Открыл глаза, проспал!
Кинулся прочь из постели и вместо тапок ступил на что-то мягкое и теплое.
Раздался жуткий вой, клацнули на лодыжке зубы. Печалиться некогда, прихрамывая, кинулся из спальни, йод, бинт, кофе, срочно!
Ворвавшись в кухню, немедля уёбался в каше из разбухшего пшена и помета, лягнул стол попугаи сука!
Оглушительно полетели в небытие: ваза с цветами, кальян, чайный фарфор, бутылка вина, фамильный кофейник. В клетке восторженно верещали. По батарее принялись колотить соседи.
«Проклятое зверье! Но, Юлечка же, радость моя, она их так любит» уговаривал себя, бинтуя окровавленную лодыжку.
После такого яркого пробуждения, изжеванный псом ботинок был пустяком. Хуй с ним, что нога едва влезает. Главное эта нога здоровая, забинтованную я бы не провздел. На том спасибо.
Провожая, жена сонно улыбалась в дверях: Не сердись на Дика, он не виноват. Просто будь внимательней, гляди под ноги. Загляни к врачу, пусть сделает укол от столбняка. От бешенства лишне, он домашний. Я люблю тебя, милый».
Это было лишь начало семейной идиллии
Через пару дней почувствовал себя неважно: анализы, больничные очереди, диагноз орнитоз. Уверен, гнусные попугаи нарочно заразили меня. С осложнением на легкие промучился месяц.
Юлечка журила птах запрещала разбрасывать гавно. Они не вняли. И вот, однажды, одурманенный чашкой кофе с помётом, я оставил клетку настежь.
Боже, какие муки мы пережили! Каждый второй столб в округе украсился объявлением о пропаже долбоёбов по кличке «Поп» и «Угай», с обещанием награды. «Они же как дети. Кто их накормит А кошки, а-ах!» хваталась Юля за сердце.
Вознаграждение было весомым, один шкет, купил на толчке пару облезлых выблядков, и явился за маржой. Отвесил ему пинка и пригрозил милицией. Маленький, а уже каков аферист блядь.
Едва оправившись от птичьей заразы, я стал вдруг подолгу задерживаться в туалетной комнате. Нет, не зачитывался классикой, не наслаждался сигарами, не опустился до кроссвордов просто срал как заводной. А еще, нарисовалась язва.
Теперь, это был подарок от кота лямблиоз. Таков был вердикт медиков.
Возбудители с задорным, танцующим названием «лямблии», как нехуй наградили меня гастритом. Остаток жизни, я проведу на таблетках и овсянке.
Умнейший доктор настаивал избавиться от животных, пока те не вколотили меня в гробину в силу моего слабого супротив их организма. Однако, рассчитывать на это не приходилось
Как вернуть родителям в святом недоумении, Юля тревожно ловила мой смущенный взгляд. Они буду тосковать, неужели не понимаешь Вспомни Экзюпери, наконец. Милый, мы вылечим тебя, но не толкай меня на подлость.
«Чистый ангел» упивался я нежностью к жене, сервируя ужин: овсянку себе, и ростбиф с красным полусладким Юлечке.
Когда поутру, зябкий Василий попытался протиснуться в холодильник за сосисками, неожиданно для себя помог распахнул дверку и пнул кота в сраку, призывая не стесняться.
Тот пристально взглянул в глаза: «Ты серьёзно» и весь, целиком, сиганул на полку, в гости: к колбасе, сметане, к рыбе — сёмге.
Захлопнул дверку, под вопли выставил предельные плюс один, кинулся прочь. Накрылся на диване с головой, в ужасе жду Юлечку из похода по магазинам. Так и заснул.
Когда под вечер она вошла, то погладила меня ручкой по волосам, поцеловала в нос и пошла согреться чаем. Я прислушался.
Долетел звон чашек, и вдруг крик львицы, над растерзанным шакалами детёнышем.
С трясущимися руками, кинулся к моей невыразимой любви. Я рыдал в родные колени, клялся, что не заметил, как эта замшевая падла прошмыгнул внутрь.
Неделю держали траур «Выручили» Юлины родители. Утешили бля, сказали, подкинут что-то утепленное и покрупнее, что в холодильник не поместится. Какая-то Мей Кун. Охуеть
Юличка сразу ожила, а я от таких вестей занемог. Недомогание терзало дней пять.
Тем утром было особенно плохо. Ноги руки сводило судорогой, мучила жажда, томно. Решил непременно прогуляться на воздухе, едва станет полегче.
Убегая в институт, Юлечка укутала меня, оставила на тумбочке бутыль минералки и сказала Дику так:
«Миленький, Дик! сказал она собаке. Папочке нездоровится, будь хорошим мальчиком. Веди себя тихо и не просись гулять!» и погрозила розовым пальчиком.
Дверь захлопнулась, я провалился в тяжелый сон. Проснулся от того, что мое лицо сосали, псина просилась гулять. С отвращением оттолкнул гадину. Она тут же принялась чавкать бессильно свесившейся с кровати рукой.
Я заплакал: «Родная, милая моя, зачем ты обрекла меня на эти муки. Я же умираю. Пиздец мне…»
Тело ломит, в глазах бегают и лопаются разноцветные шары. Осушив бутылку «Нарзана», решил, выведу гадину посрать, а по возвращении сразу наберу врача.
Когда доползли до озера, где обыкновенно гуляли, я подозвал жилистого мальчика-рыбака, вручил сто рублей и палку, и сказал:
Сынок, говорю, вот еще стоха, и закинь палку на другой берег. Сможешь
Ёпта! ответил тот, и хуйнул на двести один рубль.
Собака бросилась в воду, я к дому. Мы стремительно расходились в противоположных направлениях.
Когда я взбежал на крыльцо, эта гадина, перемазанная тиной как черт, уже ждала положила у моих ног палку и вывесила победный флажок розового языка.
Поднялись в квартиру, я лег на кушетку и впал в беспамятство.
Очнулся уже в больничной палате. У изголовья Юлечка: «Лептоспироз Но откуда! Ты не пил сырой воды, милый»
Тут же был и доктор. Он поджал губы и процедил: «Вода ни при чём. Я предупреждал, нужно пристредолой животных».
Нельзя так. Не бросаем же мы детей, верно жена ободряюще улыбалась мне, мол хуйня, поправишься, не впервой.
Да! согласился я. Мне уже было поебать, я кажется обрел дзен. Еще помню подумал: «Вот святая женщина! Если она так любит собак, то как любит меня Буду терпеть».
В день рождения жена увозила меня домой. Я ехал умирать, так мне казалось. Звериные хвори уже не отступят от меня, а Юлечка от своих идеалов. Кто-то победит
Дома она усадила меня на диван, укутала и стала кормить кашей, сюсюкать. Я был почти счастлив. Только собака не давала покоя куда-то шобла запропастилась.
Юлечка, а где Дик У родителей с надеждой спрашиваю жену.
Ну, еще ложечку, сладкий мой.
Юля
Разумеется нет! так и вспыхнула Юля. Он там соскучится и будет плакать.
И
Отставив тарелку, убежала загадочно хихикая: Не хотела раньше вечера, но раз уж так
Вернулась счастливая, вручила бархатную коробочку. Внутри красивые запонки с камушками.
Это бриллианты. Милый, я люблю тебя!
Мы поцеловались. А она:
Ну, что же ты не спросишь, где Дик
А я спрашиваю.
Да вот же он! Вот! она совала мне под нос запонки.
Видя мое замешательство, Юля затараторила:
О, это чудо, дорогой! Я такая умница! Убила двух зайцев, тьфу, тьфу, тьфу! И тебя спасла от хворей и Дика не предала! Это бриллианты из праха животных! Представляешь! Последняя мода. Дик здесь, с нами, только такой маленький — маленький! Правда, чудесно
Ты что, убила собаку только и мог я вымолвить. Мир с треском переворачивался в изнуренном мозгу.
Ну что ты! Всего-то, усыпили и сожгли. пожала она плечиками, как о хуйне.
Я боюсь своей жены. Слова ее папаши засели в мозгу: «Что бы не случилось, не бросит»
Проклял день, когда помешал милейшим воронам сожрать птенца!
А. Болдырев.

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *