После…

— Уж лучше пусть не будет ничего! Пусть все останется, как было! Я один, со мной лишь музыка воспоминаний и кружка теплого чая… — размышлял мистер Иф, сидя в полумраке собственного кабинета-крепости. Он уже давно так живет. Замкнуто и практически не подавая признаков своего существования. Он оградился от всех крепким и высоким забором.
В полутьме спокойнее и привычнее. Занавески задернуты так, что не впускают ни солнце, ни день и ничего вообще. Ему комфортно, когда нет мира рядом. Когда люди – лишь воспоминанья о былом. О беспредельной молодости, экспериментах и водовороте баров, пабов и алкогольных коктейлей, разных девушек из тех, что были статусны и тех, что стояли ночами вдоль улиц… Много было там всего, а теперь напротив него лишь свеча и ворох бумаг. Исписанных и исчерканных, в попытках если не рассказать, то хоть написать все то, что болело и давило Ифа все эти годы после войны и плена. После попытки начать снова жить. Вот только начинать все заново оказалось трудно, ведь от себя не сбежишь. Себя не оставишь на поле битвы и не сошьешь сызнова другого Ифа с другими воспоминаниями.
— Ах, Эрли! – вздохнул он. Буквально вчера он вновь встретил ее. Прекрасную Эрли. О, да, она все так же прекрасна! Она, наверное, все так же мила и наивна, как прежде, а он Он постарел! Ходит с тростью и прячет боевой шрам на пол лица. Его спина вечно ноет от боли и нет сил носить этот дурацкий корсет, но и снять его он не может.
Вчера он подумал: не будь той дурацкой войны, что бы случилось тогда Вышла бы она тогда замуж за этого выпивоху и подлеца Райда Смог бы он пересилить свою скованность, что заключала его в свои объятия каждый раз, когда появлялась Эрли В те старые времена они говорили много о разном. Ему даже казалось, что она тоже влюблена, но возможно, что ему лишь казалось… А потом он подрался с одним из офицеров полка и в наказание был отправлен воевать в Палер. Какое-то время Эрли ему даже писала, а потом письма прекратились. А еще позже он попал в плен. Те, кто знал об этом, старались вытащить из него эту историю, а Иф не хотел рассказывать ее. Не хотел, даже в воспоминаниях, погружаться туда снова. Да и говорить… Говорить он больше не мог. Война оказалась для него тяжелой ношей и за свое спасение он, очевидно, заплатил голосом. Да и чего рассказывать-то… Все так просто, что противно!
Бессмысленная война длиною в семь лет уничтожила миллионы невинных жизней, которые толком и не понимали за что и ради чего воюют. Впрочем, как обычно…
Прямо с поля боя он доставлен был в госпиталь в Клуарэ, небольшой южный город, на границе с его родной страной – Эрафией. Доставлен он был после плена, где потерял своих боевых товарищей Канье Паувза и Вуиса, но он был позже. А что до Канье…
То был первый побег их… Неудачный! Они и полмили не пробежали, как их схватили. Сначала долго били палками и ногами, а потом Канье отсекли голову острым и изогнутым кинжалом. На глазах у Ифа. А ему самому лишь рассекли щеку, чтобы помнил. Вечно. Потом высекли розгами спине и бросили обратно в яму вместе с головой Канье, мерзко посмеиваясь. В яме было сыро, отовсюду ползли крысы. Они с жадностью накидывались на голову его друга Канье, и первое время он пытался спасти ее, но, искусанный и больной, все же отступился. Когда есть стало нечего, они норовили оторвать кусок плоти Ифа Гаора. Чтобы не быть съеденным, он делился с ними хлебом или отдавал кусок целиком.
Так пролетело полгода в сырой яме по соседству с крысами и прочей дрянью, которая множилась там не по дням, а по часам. Затем подселили к нему еще одного солдата, которого звали Вуис. Фамилию он и не помнит уже, да и называл ее Ву
В отличие от Ифа, Ву еще не потерял желания жить. Даже среди грязи, крови и горы трупов. Герой! Ву сразу же приступил к поискам плана в своей голове, как бы им выбраться и найти своих боевых товарищей. Иф был в большей степени равнодушен, его на тот момент уже даже крысы, кусающие ноги, не волновали. Не волновал и гной под ногтями из-за его попыток прокопать себе ход сквозь глину. Гаору было просто плевать. Странно, но тогда он желал лишь смерти… Отрубленная голова Канье все еще виделась ему во снах. Его пугал не сам момент казни, а то, как несколько дней эта голова смотрела на него, как ее обгладывали крысы и трупный запах, который, кажется, так и не выветрился отсюда…
Однако на побег Вуис его все-таки растолкал. Вот только подходящего дня ждать пришлось целых три месяца. А потом их вытащили из ямы, в честь свадьбы, как развлечение. Как игрушки. Им пришлось терпеть боль, когда их били, бросали в них камни… Пришлось, чтобы все удалось. Чтобы Вуис в удобный момент смог вытащить кинжал, а в идеале пушку и тогда… Тогда бы они сбежали!
Удачный момент все же наступил, хотя Иф, лежа на спине и захлебываясь собственной кровью, уже не верил в успех. Он был не в силах подняться и броситься в бой. Веру в жизнь не мог ему вернуть и луч солнца, что пробивался сквозь приоткрытый правый глаз. Его слух ловил смех. Тот самый мерзкий, ехидный и злой. И крики: «Добей! Не церемонься! Пусть сдохнут!» и снова смех…
Он вдруг вспомнил, как глупым мальчишкой мечтал стать офицером и обязательно вернуться из боя увешанным медалями за отвагу и мужество. Что все девчонки будут мечтать выйти замуж только за него, ведь он же герой. Что двери каждого трактира, паба или бара всегда открыты для него, и каждый посетитель будет просить его рассказать о войне. И он, конечно, расскажет. Ведь это так интересно, такая романтика, такое искусство… А теперь Теперь, лежа здесь в крови, в грязи и пыли, видит ли он здесь хоть долю романтики Теперь и рассказывать ничего не хочется. Кому захочется знать правду Правду о крысах, гное, поте, боли и крови с примесью грязи, зубов и прочей дряни. Никому и никогда. И ему, если он все же вернется, не захочется и вспоминать об этом.
Вуис упал рядом. С его лба стекала кровь, но он смотрел на Ифа глазами полными отваги и желания вернуться домой. Он подмигнул Гаору. К ним подошел один из их мучителей и ткнул Ву под ребро прикладом ружья.
— Эй, ты, собака! Поднимайся! – он сплюнул в лицо Вуиса и снова хотел ударить его прикладом, но в этот раз Ву ухватился за приклад и рывком повалил мучителя наземь. Завязалась потасовка. Иф тогда подумал, что не может еще раз увидеть смерть хорошего человека, наверно, даже друга. Пересилив себя, он рванулся к мучителю, чтобы достать нож из его ножен, но кто-то ударил его ногой по позвоночнику, и все его тело объяла сильнейшая боль. Она словно разрывала его на части. Пронзала тонким и холодным лезвием. Но бросить друга… Прослыть трусом… Но что он мог Его продолжали бить. Ногами, палками, прикладами… Да он и сам уже не мог разобрать, а вскоре и вовсе потерял сознание. В какой-то миг ему даже казалось, что он летел куда-то в пустоту, что он уже был близко к Смерти, даже видел, как она отворяла ему двери в свой дом.
Очнулся он уже в горах, когда Вуис отмывал его лицо чистой и холодной родниковой водой. Он лежал на ровном камне, ощущая, что к его спине что-то привязано. Что-то твердое и неудобное.
— А! Очнулся, братец! Молодец! – улыбался ему Вуис, словно они сейчас на курорте и вот-вот пойдут на пляж, загорать на солнышке и знакомиться с милыми барышнями. Хотя Иф сейчас бы отдал все, чтобы увидеть Эрли.
Милую и смешную Эрли, дочь промышленного магната, которая так любила петь. А пела она чудно! У нее был очень звонкий голосок! Этот голос, возможно, придал бы ему сил, но он отчего-то не мог вспомнить его. Может, все дело было в том, что Эрли перестала ему писать уже через три года после его ссылки на военную службу. Забыла, хотя обещала ведь ждать. Впрочем, к чему ее винить Вдруг он погибнет здесь, так что же ей… Уж пусть лучше будет счастлива, пусть не с ним, а с кем-то другим! Но счастлива! – Ничего, братец, я тебя дотащу! А там нам помогут и доставят домой!
Иф постарался изобразить что-то вроде улыбки, а говорить он не хотел. И честно говоря, отвык. Он, может, и верил Ву, но точно знал, что путь их будет непрост. До ближайшего кордона не менее тысячи, а может, и больше, миль. А вокруг война. Да и их мучители, будто они так просто отпустят их, наверняка пустили погоню.
— Что Думаешь, как же мы выбрались – Гаор поражался этой способности Ву понимать его молчаливые вопросы и давать на них ответы, не всегда полные и подробные, но хоть какие-то. Вуис, очевидно, не любил углубляться в суть и старался дать короткий, но четкий ответ. – Не поверишь, но среди них тоже есть люди! Жалостливые и готовые помочь, хоть и ценою собственной жизни! Жаль этого старика, но если бы не он, погибли бы мы, братец!
Отдохнув и набрав воды из родника, Вуис погрузил на себя Ифа и отправился в путь. Дорога была долгой. И часто им приходилось прятаться в пещерах, лесных болотах и под гнилыми деревьями и ветками, чтобы выжить. Оружие Ву хоть и прихватил, но патронов было не так много и стоило экономить.
Экономия была ненапрасной, в одном из горных лесных массивов им пришлось принять бой. Битва была не в их пользу, на стороне противника не меньше полка, а их лишь двое. Лишь воля случая спасла им жизнь. По тому пути проходила разведывательная рота и благодаря им они выжили. Правда, Вуису жизнь спасли ненадолго.
Когда их отправили в госпиталь вместе с медицинскими экипажами. На один из них напали. В нем и был Вуис. Его уничтожило взрывом… Ифу же снова удалось выжить…
Через год Иф вернулся в родной город, когда-то казавшийся ему таким светлым и полным веселой, безумной жизни. А теперь он смотрел на него, как на мрачный и угнетающий серый мир, который не хотел его принимать. Не желал его видеть. Он не был рад ни Ифу, ни другим солдатам и офицерам, что вернулись и в большинстве случаев вернулись частично.
В первый же вечер он узнал, что Эрли вышла замуж и даже имеет двоих детей от своего мужа графа Райда, с которым когда-то давно Иф Гаор выпивал в самых грязных, мерзких заведениях, а после они знакомились с местными девушками не самого тяжелого поведения. Тогда все это казалось нормальным и приемлемым, а теперь все это претило Ифу, как и это замужество.
Он точно осознавал, что Эрли несчастлива, но и он теперь вряд ли сможет дать ей это счастье… Кто он теперь Молчаливый инвалид с тростью и бесполезными медалями за отвагу и мужество…
В последнее время он часто размышлял, это его судьба так любит или наоборот Если любит, то странная у нее любовь. А если наоборот, то и вопросов нет. Но в любом случае все, что осталось Ифу, это молча скорбеть по павшим товарищам и искалеченной судьбе сотен таких же молодых романтиков, как и он…

Kira Wanderer

Источник