Охота

 

Охота Заняв свое место, Алексей тщательно притоптал снег под ногами и замер, стараясь не шевелиться. Сейчас было очень важно не издать ни единого звука. Парень до боли в глазах всматривался в

Заняв свое место, Алексей тщательно притоптал снег под ногами и замер, стараясь не шевелиться. Сейчас было очень важно не издать ни единого звука.

Парень до боли в глазах всматривался в холодный лесной пейзаж, боясь лишний раз моргнуть. В голове всплывали слова: “Волк – он зверь чуткий! Заметит тебя раньше, чем ты его, и пиши пропало.” Павел Егорович, высокий жилистый охотник, знал о чём говорил. Вот уже двадцать лет он бил серых хищников по белорусским лесам.

Алексей стоял неподвижно, но внутри него всё ликовало. Вот оно! Его первая, настоящая охота! После стольких уговоров лучший друг отца всё-таки взял его с собой. Теперь он охотник. Настоящий мужчина! От волнения пальцы крепче вцепились в ружьё.

Стрелки заняли свои позиции, флажки натянуты, загонщики готовы. Долго ждать не пришлось. Среди деревьев показалась первая волчья фигура. Она двигалась стремительно, временами утопая в глубоком снегу и делая большие прыжки. Волк бежал прямо к позиции молодого охотника.

Парень напрягся ещё сильнее, теперь он не мог даже выдохнуть. Он знал, что нужно подпустить добычу ближе, метров на пятьдесят, а лучше тридцать. Чтобы потом, вскинув ружьё, ударить уверенно, наверняка. Одним выстрелом.

Волк продолжал бежать, расстояние стремительно сокращалось. Где-то неподалёку грохнули выстрелы. Это другие хищники из стаи вышли на огневую позицию. Лёша дернулся от неожиданности.

Ему вдруг показалось, что бегущий волк заметил его. Вот сейчас он дернется и уйдет с линии огня, как всегда бывало, если серый завидел человека.

Волк был уже слишком близко. Азарт сменился ужасом, что холодным потом стекал с лопаток на поясницу. Если бы Алексей вскинул ружьё тогда, то может, ещё бы успел выстрелить. Но вместо этого, он отступил на шаг, чуть не потеряв равновесие.

В широко открытых глазах охотника читалось недоумение: почему зверь не свернул

Волк не может, не должен иначе!

Так и не выстрелившее ружьё полетело в снег, когда крепкие челюсти сомкнулись на шее молодого человека.

Он бежал, временами проваливаясь в снег так, что зарывался мордой в рыхлую порошу. С каждым разом выпрыгивать из сугробов становилось всё сложнее. Мышцы наливались жгучей тяжестью, дыхание то и дело сбивалось, перерастая в хрип до рвоты. Но чутьё вело его всё дальше, прочь от опасности, следующей по пятам.

Он был рождён, чтобы бежать.

Нестись во весь опор, раз за разом загоняя добычу до изнеможения. Или вот так, через снег и лес, от двуногих убийц, когда сам становился добычей.

Сколько раз уходил от облав, уже и не упомнить. Жажда жизни гнала под флажки, не обращая внимания на такой чужой, и потому опасный для зверя запах человека. Заставляла прятаться в колючих кустарниках, волоча брюхо по холодной земле. И бежать, бежать, даже когда на головой свистит металл, бежать!

Но в этот раз всё было иначе. Луна сменяла солнце уже три раза, а преследователи все еще были рядом. Сбитые в кровь лапы и кричащая болью спина мешали всё больше.

Нужно отдохнуть.

Волк остановился и задрал морду, принюхиваясь. Запахи леса были совершенно обычными, чуткий слух не заметил посторонних звуков. Серый разбойник рухнул навзничь там же, где и стоял, прислушиваясь к шуму бешено колотящегося под густой шерстью сердца.

Сил хватало только на то, чтобы полизать снег, но от голода это спасти не могло.

Волк, всё ещё тяжело дыша, прикрыл глаза. Он вспоминал вкус теплой крови, когда вместо того, чтобы уйти, как обычно, под флажки, бросился на двуногого. Воспоминания эти напомнили о пустом животе. А ещё ему вновь хотелось погрузить клыки в эту мягкую, податливую плоть, насладиться влагой, что горячим потоком заливала его пасть.

У человека другой запах, другой вкус. Чужой и, одновременно, такой притягательный. Пугающий и манящий. Попробовав однажды – не забыть.

Уйдя от погони, он найдёт ещё. Знал, где искать.

Усталость брала своё, и отдых затянулся. Мужчину он заметил слишком поздно, когда тот вышел из-за ели и поднял свою гремящую палку-убийцу. Волк вскочил и замер, глядя прямо на охотника.

 

Взгляды самых опасных хищников леса пересеклись.

Когда Павел Егорович увидел заключенное в ореол красного снега тело с разорванным горлом, слёзы застыли в его глазах. Но он не позволил горькому чувству вины нашептывать ему в голове : “Это ты взял его с собой. Ты виноват!” Вместо этого, бывалый охотник внимательно изучил следы, ведущие до границы оклада, под флажки, и дальше, в глубину леса.

Терять времени было нельзя, и, встав на лыжи, он, и еще с полдюжины охотников, отправились в погоню. Оставшиеся двое мужчин должны были забрать труп несчастного и отвезти в деревню.

Нагнать волка следовало во что бы то ни стало. Попробовав однажды человеческой крови, этот зверь становился опаснее остальных.

Они гнали хищника всё дальше, не давая тому времени на отдых и охоту, в надежде, что изможденный бегом и голодом зверь однажды не сможет двигаться дальше. С самых давних времён человек загонял свою добычу, используя главное свое преимущество – почти не имеющую в природе конкуренции выносливость.

Но этот волк был особенным даже не потому, что ушел из оклада и напал на охотника. Он был умен. Постоянно петлял, выбирая только ему известные, труднопроходимые тропы, постоянно замедляя преследователей.

К концу второго дня не щадящие себя в погоне охотники изрядно вымотались. На очередном коротком привале было решено повернуть назад. Ведь если не удаётся загнать ушедшего из оклада в течение двух дней, значит он оторвался достаточно далеко, и его уже не поймать. Эти азы знал каждый.

Павел Егорович выслушал те речи, и, лишь махнув рукой, стал застегивать лыжи. Ему кричали вслед, чтобы он не дурил, и были правы. Выследить и загнать волка в одиночку – очень сложная задача. Почти не реальная.

Но тот лишь думал: “Что я скажу своему другу, чей сын погиб Что я, мать вашу, должен ему сказать”

На третий день, почти без сна и отдыха, он всё ещё шёл по следу того, кто стал его манией. Думал лишь о том, чтобы убить или умереть. Съестные припасы кончились, от голода и усталости порой плыло в глазах. Некогда крепкий мужчина всего за несколько суток превратился в бледную версию себя, с заострившимися скулами и впалыми, полными боли, глазами.

Выйдя на опушку, он тяжело прислонился к покрытому инеем стволу. Надо было заставить себя двигаться, чтобы не рухнуть прямо здесь и не заснуть вечным сном под покрывалом мороза. Лыжи заскользили дальше, огибая пушистую ель.

Лежащий под соседним деревом волк вскинул голову. Встреча оказалась настолько неожиданной, что Павел Егорович моргнул два раза, прежде чем понять, что это ему не чудится. Рефлексы бывалого охотника не подвели, и карабин оказался в руках быстрее, чем пришло осознание.

Зверь вскочил и замер, пристально глядя на мужчину. Его морда уже была не прицеле. Стрелок медлить не стал, плавно спуская пусковой крючок.

Щелчок. Ещё один.

Проверенный годами и хорошо пристрелянный карабин не давал осечек до этого момента. Павел Егорович непонимающе посмотрел на своё оружие. Неужели он, пройдя десятки километров, ничего не замечая, кроме волчьих следов и жажды мести, забыл в дороге следить за стволом

Волк приближался, ступая мягко, и, одновременно, выгибаясь взведенной пружиной, готовый к прыжку. Он бы улыбнулся, если мог. Но вместо этого, жуткий оскал обнажил красные десны и неровные ряды острых зубов.

Павел Егорович извлёк из ножен на поясе длинный охотничий нож. Перехватил поудобнее шершавую рукоять.

Два страшных зверя: волк и человек.

Два страшных слова: убить и умереть.

Лес разрешит, кому что выпадет.

Главное – больше не нужно бежать.

Автор выражает благодарность литературному сообществу
БОЛЬШОЙ ПРОИГРЫВАТЕЛЬ за помощь в работе над этим текстом.
Автор иллюстрации: Владислав Кипоренко

(С) Савощик

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *