Игрушка для памяти

 

Игрушка для памяти Под осенним моросящим дождём не сильно-то хочется и задерживаться. Особенно, когда ты выпрыгиваешь в эту промозглую сырость из электрички. Голодный, уставший и совсем не

Под осенним моросящим дождём не сильно-то хочется и задерживаться. Особенно, когда ты выпрыгиваешь в эту промозглую сырость из электрички. Голодный, уставший и совсем не радостный поездке из столь привычного тебе мегаполиса в провинциальный городок. Который и корня «город»-то едва ли заслужил.

Перепрыгивая небольшие лужи на разбитом привокзальном тротуаре, я свернул в непременный атрибут таких вот… «городков». Сквер у вокзала. «Четыре деревца, две лавочки» ещё говорят про такое. Но здесь деревьев было побольше, а лавочек не было вовсе. На уходящей наискось дорожке, прямо на земле, разложив товар на разобранных картонных коробках, торговали всякой всячиной. Преимущественно фигнёй полной. Но кто знает, как у них тут протекает жизнь Правда, даже обладая определенной долей фантазии и сарказма, я с трудом могу представить, кому (даже здесь, в глуши) может понадобиться значок «октябрёнка», совершенно наплевав на идеологию, соседствующий с иконкой какого-то святого. Но раз продают — значит, покупают. Несколько шагов, и я останавливаюсь. Моё внимание привлек пистолет. Большой пластмассовый пистолет, с суровой батарейкой «кроной». Я помнил, что он умеет издавать семь разных звуков. У меня такой был.

Лет в пять кажется. Мне подарили его в обед. И в этот же обед куда-то торжественно спровадили, нарядив в парадный комбинезон в клеточку. С каким-то абсолютно незнакомым мне мальчишкой, сыном «друзей семьи». Ни самих друзей, ни этого мальчишку я не помню, осталось только в памяти, что пошёл сильный ливень, и он куда-то убежал, меня оставив под козырьком подъезда. Сколько я там ждал — не помню, но когда дождь стих, я пришёл домой. Где… Или никого не оказалось, или мне не открыли. Но по итогу я радостно носился по двору с этим пистолетом. Пока не вышел отец и не затащил меня домой. Влепив хорошую затрещину, от которой я проехался на пузе по коридору, а заветный пистолет разлетелся на осколки, ударившись об угол. Лужи и этот пистолет. Так всё было ярко…

— Почём — спросил я одними губами.
— Да забирай за…
Сухонький дедок смотрел на меня внимательно, поверх очков.
— Сколько дашь, за столько и забирай.
Я полез за кошельком, открыл его и замер. Там лежала только пятитысячная купюра. Давать её с моей стороны выглядело бы издёвкой. Но я достал её…
— У меня только вот, — пробормотал я смущённо.
— Ну не беда! — старик улыбнулся. — Стольника за него не жалко
— Нет.
Он сноровисто расстегнул куртку и быстро отсчитал мне 4.900. Да… Стереотипы мои об «антресольных распродажах, чтобы выжить» потерпели крушение. Я бережно взял в руки игрушку.

 

— Вы же не из-за денег это всё продаете, так — Я посмотрел на него по-иному.
— Не совсем. Скучно дома сидеть, а здесь… Здесь люди, здесь истории разные. Вот на тебя достаточно посмотреть было и твою уже знаю…
— Но я же не вслух… — я аж поперхнулся от такого заявления. — Просто про себя вспомнил!
— Да понятно, что про себя и «про себя», — дед с хитрым прищуром смотрел на меня в упор, — Только, что он этот «вслух»-то сынок… То, что ты хотел показать, а не высказать. Кому проку хранить те твои тайны, которые ты и сам сохранить не сумел Да и кому они нужны Память — она, знаешь ли… Чтобы умереть, должна родится. А от того, что она просто у тебя есть в твоём воображении — это ещё не значит, что она существует.

Я положил игрушечный пистолет обратно на его импровизированный «лоток», улыбнулся и поблагодарил старика. И, как мне показалось, он ничуть не удивился, когда я пошёл прочь быстрым шагом, боясь смотреть по сторонам, чтобы не случилось ещё одного рождения и смерти Памяти. Хватит с меня на сегодня похорон. Но ведь и легче как-то стало…

Atentamente. Suyo Denis Gertz

Автор:

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *