НОЧЬ С ФАРАОНОМ

 

НОЧЬ С ФАРАОНОМ У Вадима ноги стали зябнуть, а он не знал почему. И фельдшер не знал. И даже поп Юрий разводил руками, хотя он, конечно, человек Божий. Ну, мёрзнут, казалось бы, и мёрзнут, у

У Вадима ноги стали зябнуть, а он не знал почему. И фельдшер не знал. И даже поп Юрий разводил руками, хотя он, конечно, человек Божий. Ну, мёрзнут, казалось бы, и мёрзнут, у кого-то их вообще нет или одна, живи себе, не барагозь, друзей не кидай, лишнего не пей, жену люби, расти детей, нормуль. Не нормуль. Вадим в хоккей играл. А на льдышках по льдышке не больно-то поездишь.
Короче, погнали мы к одной интересной бабке в деревню Гнилые Прудки, что направо от Чернозёмска. Зашли в горницу. А бабка старая-престарая, лет, наверное, пятидесяти. «Мил-человек, откеле» — хуйню всякую говорит. А потом говорит — зердце быково на погосте скушать надобно, когда луна фонарится, и переночевать там, на могилке какой, патамушта покойники в пядки тебе из-под землицы дуют, вот ноги твои и стынут.
Мы посмеялись, конечно, как не посмеяться «Зердце быково, луна фонарится, покойники в пядки дуют». Хе-хе. Сердце купили в мясном павильоне на рынке. Мангал взяли. Решетку, угольки, розжиг, нож охотничий. Водочки на всякий случай. Оделись тепло. Палатку двухместную прихватили. Зима всё-таки. Приехали на «Северное» кладбище. Оно у дома, через дорогу, километрах в пяти. А там под землей столпотворение — народу двести тыщ с гаком лежит. Пошли подходящую могилку искать. А какая подходящая У бабки забыли спросить. Вглубь уехали, ходим, ищем. Мраморную крошку сразу решили не брать. Тут скол, там подмазано, здесь поребрик сломан. Под мраморной крошкой, говорят, лежать никакого интереса. От мрамора тоже отказались. Снег белый, мрамор белый, ни цвета, ни живинки, ну его! Сосредоточились на граните и змеевике. Гранит чёрен, в плечах крепок, реет над землей, точно флаг пиратский. А змеевик зеленый, изумрудится на солнце, радует.
Дальше по надписям выбирали. Охренеть не встать на самом деле — наскальная живопись. То есть, эта… литература. Один написал:
«Время льётся, как вино, щедро отовсюду.
Но однажды видишь дно и сдаёшь посуду».
Думали с ним перекантоваться. Два шага буквально прошли, а там гранит и надпись: «Ещё не вечер». Задумались. Попёрли к лесу. Смотрим — змеевик. Подошли. «Я надеялся на пирамиду». Встали. Вадим снял шапку и говорит:
— МММ, что ли
— Сам ты… согласная. Фараон он.
— Мент
— Тутанхамон.
— Ааа! Чё делать-то будем
— Здесь обряд проведем. Он и умер завтра три года назад.
— Как это
— Не видишь, что ли Юбилей у него. Знак. Пошли за поклажей.
Смеркалось. А сугробы, мы пока правильную могилку искали, по колено вязли. Ладно, лопата была. Очистили плитку, цветник, тут палатку и воткнули. Рядом, на тропке, мангал поставили. В лес сползали — нарубили дровишек. Сырые, конечно, но с розжигом норм. Обустроились, короче. Сердце быково в решётку упихали. Костерок пышет, тишина отменная. Стемнело. Сердце испеклось. Посолили круто, умяли под водочку. Тут — снегопад, пурга прямо. Полезли в палатку. А всё равно холодно, собака! Ещё флакон приговорили. И ещё один. Дальше не помню. Вроде Вадим на спину лег и босымии ногами к памятнику прижался, чтоб фараон его вылечил. А может, и нет. Может, он просто босиком вокруг могилки бегал и орал: «Зердце быково, в пядки дуют, луна фонарится! Фараон-отец, помоги!» Хотя в этом я тоже не уверен. Вдруг сон Проснулся я от плача и вскриков. Вадим спал рядом, обняв спальник. В углу палатки синели его ноги. Плач и вскрики шли снаружи. Я встал на карачки и высунул голову на воздух. Вокруг всё валялось: мангал, решётка, стаканчики, три бутылки из-под водки, пачка сигарет, пакет сока, сапоги Вадима. Посреди анархии стояли женщина и девочка лет девяти. Я откашлялся:
— Здрасьте.
Женщина задохнулась.
— Вы кто… Вы как… Это могила моего мужа!
Я был лаконичен:
— Бывшего.
— Что
— Бывшего.
— Да как вы смеете! Быстро убирайтесь отсюда!
— Щас Вадяса растолкаю и уйдём. Понимаете, у него мёрзнут ноги…
Тут девочка захныкала и спросила маму:
— Мам, а почему он на папе спит
Я зачем-то решил ответить:
— Я не сплю на твоем папе. Твой папа, если на дату посмотреть…
— Не разговаривайте с моей дочерью! Я звоню в полицию.
— Уходим-уходим, всё!
Пока я расталкивал Вадима, пока мы одевались, собирали палатку и мусор, вдова действительно позвонила в полицию.
— Здравствуйте. Я пришла на могилу к мужу на «Северное» кладбище, а на могиле стоит палатка и спят двое мужчин. Триста тридцать третий квартал. Один мужчина проснулся и сказал, что они тут спят, потому что у его друга ноги мерзнут. Пермская. Я с дочкой. Не пьяная. Мужчины из палатки пьяные. Не пила я с ними, что вы такое говорите Алло Алло!
Короче, полиция историей не прониклась. А мы с Вадимом быстренько свалили к нему на квартиру. Что сталось с женщиной и дочкой, я не знаю. Живут, наверное, как все, а потом помрут, как и положено. Одно известно наверняка — Вадим исцелился. Раньше у него ноги мерзли, а теперь он их не чувствует. Бабку Агафьей зовут. Деревня Гнилые Прудки, дом 4. Вдруг кому пригодится.
Павел Селуков

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *