Проснувшись, Шунин не сразу понял, где находится

 

Проснувшись, Шунин не сразу понял, где находится Подобным образом начинались фильмы в духе «Пилы», но это другая история. Тёмно-серое небо за окнами намекало на скорый рассвет, а горечь во рту

Подобным образом начинались фильмы в духе «Пилы», но это другая история. Тёмно-серое небо за окнами намекало на скорый рассвет, а горечь во рту на вчерашнее возлияние. Рядом спала, свернувшись клубочком, голая женщина. Шунин вспомнил.
Морщась, он сел в кровати и огляделся. Случайной любовнице, как и ему, было глубоко за тридцать, но убранство комнаты скорее подходило девочке-тинэйджеру. Все эти плюшевые мишки, легкомысленные наклейки и подростковые финтифлюшки.
Шунин испытал не умиление, а брезгливость. Женщина посапывала, повернувшись к нему спиной, кожа на боку собралась складками. Он жадно целовал её накануне, срывал одежду, а с губ срывались лживые обещание, о которых его не просили. Возбуждаясь, он терял контроль над разумом.
Шунин встал и быстро оделся, стараясь не разбудить женщину. Удручённо сообразил, что до Москвы полтора часа езды. Во хмелю эти полтора часа казались пустяком. Сейчас вечностью.
«Вечность, вспомнил он чью-то цитату, это промежуток времени между тем, как ты кончишь, и она уйдёт».
Но уходить должен был Шунин.
В коридоре он задержался у фотографии. Хозяйка квартиры Инга улыбалась приклеенной неискренней улыбкой. Правая рука вытянута и чуть опущена, сжата в кулак. Что за поза Будто она фехтует вымышленной шпагой.
Инга была странной. В школе её прозвали «Тютей». Такая тихоня, она вечно сидела на галёрке, посыпая парту перхотью. Плохая одежда, плохая кожа. Над ней подшучивали, и Шунин не исключение. Однажды в рюкзаке Инги нашли брошюры с названиями типа «Любовное зелье» и «Магический приворот», и учиться ей стало совсем невыносимо.
Прощай, Тютя.
Шунин обулся, вышел за порог. Дверь запиралась изнутри, он просто притворил её. Понажимал без толку горелую кнопку лифта, и воспользовался лестницей.
Провинциальный городок ещё дремал. Почти деревня; в какую только дыру не заманивало Шунина либидо.
«Пора бы образумиться и повзрослеть», обругал он себя. Запахнул курку и двинул к вокзалу. Воздух был насыщен влагой. Предутренняя мгла окутала пятиэтажки. Пейзаж скучен до зевоты: корявые песочницы, голубятни, неработающие ларьки.
С Ингой он столкнулся в парке Горького неделю назад. Не признал бы бывшую одноклассницу, если бы она не подошла сама. Инга переросла прыщи, избавилась от перхоти и дурацких очков, за восемнадцать лет она определённо похорошела. Привыкший оценивать женщин по десятибалльной шкале, Шунин поставил ей шесть с половиной.
Беседа была короткой он спешил. Нет, Инга не переехала в столицу, живёт в Подмосковье. Не замужем, детей нет. А ты А он разведён, про детей говорить не хочет. Может как-нибудь встретимся предложила Инга. Может
Он забыл про Тютю, но в субботу свидание с красоткой из Тиндера завершилось провалом. Его продинамили грубо, вынудив хлебать в одиночестве ром и шерстить адресную книгу. Семь звонков и все семь претенденток заняты или не желают с ним общаться.
Инга. Кто такая Инга А!
Шунин прошёл под облысевшими клёнами. Вот и вокзал, сюда он припёрся вчера в расчёте на ни к чему не обязывающий секс. Лучше бы заказал проститутку. Не нужно было бы трястись в электричке.
«В Москве награжу себя бокалом крафтового пива», решил Шунин.
И тут появился пёс.
Крупный доберман выскользнул из кустов и встал на аллее, преграждая дорогу. Тёмные глаза вперились в пешехода. Шунин сбавил шаг и робко огляделся. Воскресным утром на улице не было ни души.
Славный пёсик, промолвил Шунин. Где твой хозяин
Под короткой коричневой шерстью перекатывались мышцы. Морду украшали красноватые подпалины. Собака повела ушами и оскалилась. От утробного рычания волосы вздыбились на предплечьях Шунина.
Доберман атаковал. Когти зацокали по плитке.
Шунин бросился наутёк через пустырь. Сердце лихорадочно стучало. Разум подсунул неуместные заголовки из новостной ленты: «В подмосковном Ногинске стая собак напала на ребёнка». «В Мытищах орудуют собаки-людоеды».
Шунин обернулся, и душа ушла в пятки. Доберман нагонял. Конечно, нагонял: здоровенная мускулистая тварь против страдающего похмельем тридцатипятилетнего мужика. Но и до вокзала было рукой подать. Кто первый Делайте ставки.
Шунин возликовал, подбегая к лестнице, ведущей на пешеходный мост. Он не взял в расчёт второго пса. Доберман 2 сиганул со ступенек, ударил в грудь передними лапами, обдал затхлым запахом из пасти. Шунин упал в лужу, вереща. Он ждал, что мощные челюсти капканом сомкнутся на его лице, но собака отпрыгнула обе псины застыли у лестницы.
Отстаньте! взмолился Шунин, поднимаясь на ноги.
Передние лапы псов синхронно загребали грязь. Низкое угрожающее рычание было ответом на мольбу. Шунин кинулся прочь, в обратную сторону, к домам. Собаки последовали за ним.
Что за чёртов город Что за чёртово утро
Дверь в ближайшей хрущёвке была открыта. Он спрячется внутри и вызовет полицию! Шунин вытащил на ходу телефон.
Лай отозвался болью в грудине.
Третий пёс оккупировал подъездный козырёк. Каким-то образом он взобрался на верхотуру и осматривал беглеца злобными глазками. Слюна сочилась из пасти.
Шунин выронил мобильник. Доберман грациозно прыгнул и приземлился в десяти метрах от Шунина. Подошвы заскользили по асфальту. Накатила дурнота. Навалилось ощущение кошмарного сна. Шунин крутнулся на пятках и побежал, задыхаясь, по аллее. Лёгкие саднило.
Обернувшись у гаражей, он увидел, что пара мерзких псов семенит позади. Где же третий
Третий караулил возле детской площадки. Он будто улыбался человеку, свесив красный язык. Ринулся наперерез, отсекая путь. Собратья уже дышали в затылок. Шунин расплакался.
Городок вымер. Доберманы обступали с трёх сторон, прижимая добычу к пятиэтажке. Шунин вдруг понял, что это дом Тюти. Проклиная одноклассницу, он помчался к крыльцу. Бог волокит и пройдох встал на его сторону. Двери оказались открыты и подпёрты кирпичном. Подъезд приглашал в безопасное нутро. Ударом ноги Шунин выбил кирпич и захлопнул дверь перед носом врага.
Пот струился под кофтой. Ковыляя по ступенькам, он вспоминал все школьные прозвища Инги, от «Прыщавой» до «Ведьмы Гагар» в честь персонажа мультфильма «Вольтрон».
Обитатели квартир на первом этаже не отреагировали на звонки. Он вскарабкался выше. Светлую точку глазка затенила фигура того, кто вышел в тамбур.
Простите! крикнул Шунин. Мне необходима помощь! На меня напали собаки! Я истекаю кровью!
Последнее было ложью.
Человек за дверью молчал.
Вызовите полицию!
Кто там услышал Шунин женский голос.
Это Ингин, отчётливо сказал мужчина.
Опять удивилась женщина.
Тапочки зашлёпали по цементу. Щёлкнул замок. Но не внешних, а внутренних дверей.
Какого чёрта Шунин потянулся к звонку.
Доберманы вышли из полумрака в противоположной части площадки, будто сумрак породил их. Языки подобострастно лакали воздух, чёрные глаза взирали на человека с человеческим же коварством.
Шунин бросился вверх по лестнице. Как утопающий, он цеплялся за перила. Мелькали этажи, и на каждом притаились доберманы.
«Это сон! Я проснусь, обязательно проснусь».
Зажурчало. Штанины промокли от мочи. Три пса разлеглись на ступеньках. Они залаяли, а Шунин закричал. Шатнулся к квартирам, увидел приоткрытую дверь и ворвался в прихожую. Как только дверь захлопнулась, прервался лай.
Шунин сполз на пол по металлическому полотну. Он узнал коридор, но за прошедшие четверть часа кто-то поменял фотографию на стене. Инга так же искусственно улыбалась и стояла в той же позе с выпростанной рукой, но теперь из кулака её вырастали три поводка, три добермана набычились у ног.
Они смотрели на Шунина не чёрными, а красными глазами. Из-под фоторамки торчал листок с начертанным пантаклем и символами, похожими на буквы еврейского письма.
Проснулся
Инга вышла из спальни, массируя плечи. Голая, с заострёнными грудями и глянцевито-блестящим треугольником лобковых волос. На полном животе выделялась татуировка, которую Шунин не заметил в пылу страсти. Пёс в пламени, адская гончая с оскаленной пастью. Над псом расположилась подковой надпись, диковинное слово «BARGHEST».
Шунин не слышал ни про Фландрийского зверя, известного под именем «Старые красные глаза», ни про Чёрного Шака, ни про Церковного Грима, но он представил почему-то болотные испарения и воющих в тумане существ. Дикая охота началась, пока он дрых.
Шунин сидел в углу, обхватив колени дрожащими руками. Что-то скреблось в дверь.
Инга зевнула.
Я приготовлю завтрак, сказала она. Любишь овсянку
Максим Кабир

 

Источник

 

 

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *