Про женитьбу.

…Вот раньше как было Пашет себе, допустим, Влас. Могучий парень, пахота у него — загляденье. Пашет, значит… Вдруг — чу! — батя:
— Чего, Влас, пашешь
— Пашу, бать!
— Как Савраска
— Пашет, бать!
— Влас! Ты Настасью, дочь Фёдора-сапожника знаешь
— А то
— Глянется она тебе
Влас морщит лоб. Батя:
— Влас!
— Да…батя…
— Сговорился я с Фёдором. Бросай пахоту — жениться пошли. И наделы наши объединим.
— Щас, бать, токмо вот Савраску привяжу…
Тут многие могут заморщить носики: «Фи, патриархат какой-то…Самодурство!» Ну ладно, посмотрим с другой стороны…
Приезжает, значит некий недоросль в дом отца. Отец — дворянин, генерал в отставке. Ну, пару дней щупает недоросль крестьянских девок, самогон пьёт, по сеновалам валяется. Как-то раз, с утра, пока квасом отпивался — глядь, девка сенная:
— Барин молодой! Вас папенька к себе просют!
Недоросль идёт. Папенька уже с трубкой, кофию откушивать изволивают:
— Ну-с, Пётр! Звал я Вас, дабы дела наши семейные обсудить…
— Мон пер, авек плезир!
— Как там служба
— Давыд Денисович говорит, что по рубке я второй, а по выездке — третий…
— Трэ бон! Но дело не в этом… Мон фис! Дела наши трэ мовэ… Задолжал я помещику Семёнову боку-д-аржант… Делать нечего — либо в долговой призон, либо…
— Что либо
— Либо с его дочерью Вам брак делать… Помнишь Елизавету Романовну
— Да, папенька! Весьма себе бэлль мадмуазель…
— Возмёшь в жёны
— Всё так плохо, папА
— Ноу комментс!
— Готов… А полк
— Я с колонелем твоим договорюсь…
Так, наверное, было. А дальше — Тургенев, его барышни, Базаровы пачками:
— Ирина, вы умеете резать лягушек Как, и про «Народную волю» не слыхали
— Глухомань у нас, Пётр Петрович!
— Так в чём же дело Езжайте в Петербург… В Берлин…В Париж…
— Одна (охает) — да меня же все проклянут!
— Замуж за меня выходите — и поехали! Вон, София Ковалевская так и сделала…
Потом много чего ещё было — «Семья Звонарёвых», пастернаковское «свеча горела…» Настал 1917 год…
— Эй, Зинка…ты, это…угнетённый класс
— Ох-ти господи, опять нажрался…
— Ты, Зинка, мировую контру не защищай! Пойдёшь за меня
— Да я и так уже…вроде…спим вместе…
— Всё! Завтра в ревком — наш с тобой революционный союз регистрировать!
— (Игриво) А я «да» не сказала…
— Тогда я, как товарищ Цеткин говорила…стакан воды…
Прошло бурное время. Прошли революции, войны… И вот, значит, совсем себе положительный рабочий парень, влюбляется в положительную девушку. Он, без пяти минут, новатор производства — резец новый предложил. Она — ударница: пять ткацких станков за одну смену обслуживает… Сначала он приглашает её в кино. Потом — в Парк Культуры-имени-отдыха… Едят они себе мороженое, на прощание, она разрешает ему пожать ей руку… Ну, потом свадьба в стиле «Журбиных», дети, повышенные соц.обязательства…
Но настают другие времена — 70-е…
Главный герой, вроде, положителен…Но с червоточинкой — алиментщик, разведён… Героиня — тоже не девочка — второй брак. Метания, искания… Долгие монологи на кухне под стихи Высоцкого и Галича… Брак, опять душевные смятения…попытки друзей примирить их…почти развод…покаянное возвращение…Слёзы в «приёмном покое», пока героиня рожает…
Потом 90-е… Он — в кожанке, уезжает ночами «проблемы разруливать». Она — парикмахер, двое детей, потом обыск, потом передачи в СИЗО…
Потом «Миллениум»… Он — эффективный менеджер. Она — администратор в кафе. С него — ночные клубы, Анталья, джип в кредит. С неё — хороший секс… Всё Даже мороженого не надо — ибо она поклонница ЗОЖ…
Я к чему Любите друг друга безотносительно!

Источник