Истории из жизни реальных людей
Ночами ему чудился отблеск солнца в медно-рыжих волосах, волнами рассыпающимися по спине, и сапфиры глаз, мерцающие из-под полуопущенных пышно-чёрных ресниц. И на каждый такой мираж он только крепче сжимал в кулаке нательный крестик, обращая к Отцу молитвы о даровании терпения и смирения. В каждом новом городе ему целовали руки, моля о искуплении грехов, а сами тайком бегали к знахаркам, прося исцелить недуг, не веря в Его силу. Он смотрел на их смиренные лица, на которых не было и тени той красоты, что была в ней. Они тянули к нему руки, изуродованные тяжким трудом, а он видел её ладони мозолистые, но чистые, с изящными полукружьями ногтей. И каждый раз, забываясь тяжким сном, он слышал её смех чистый, словно горный ручей. И треск пламени, что кольцом охватил площадь, истязая кричащую толпу, пришедшую смотреть, как сжигают ведьму. Следы ведьмы привели его в город, в котором только разгоралась эпидемия чёрной смерти. Он видел подобные города и знал, насколько тяжело сейчас служителям Церкви там. Как и той, за кем он шёл. Умирающие, умершие они были повсюду. Прокажённые тянули к нему руки, моля о благословении, хватались за сутану, выкрикивали проклятия ему вслед.
«Где твой Бог, почему он не помогает нам» «И впрямь, где Он, любимый и всепрощающий Отец наш, почему он позволяет этим людям умирать на улицах, в своих домах, на столах лекарей Позволяет захлёбываться им в их же нечистотах, и не позволяет Слову своему нести свет к их душам Неужели они настолько слепы, что неспособны узреть Свет его» Пальцы машинально перебирают отполированные кости чёток, а губы тихо шепчут молитвы. Привычка, въевшаяся в костный мозг. В небольшой церкви у центральной площади его встретили как дорогого гостя. Запах ладана мешался с тяжелым духом разложения и болезни, молитвы заглушались стонами и криками умирающих. Монахи тенями сновали среди больных, кого-то исповедуя, кого-то утешая. На всех рук не хватало, и многие из больных просто обречённо ждали, когда же их земной путь окончится. Они напоминали инквизитору покорный скот, стадо, что послушно идёт навстречу своей незавидной судьбе. Они не вызывали у него жалости но чувство долга гнало его вперед, помогая хотя бы душам умирающих обрести зыбкий покой. Но какой бы не была крепкой вера отца-инквизитора болезнь не делает разницы между сутаной и мирской одеждой. Понимая, что возвращаться в церковь бессмысленно, он бродил по улицам, отпуская грехи умирающим и тем, кто истово верил в целебную силу прикосновения слуги Господнего. Силы его оставили в самый неподходящий момент он только и успел, что оттолкнуться руками от края чаши и, развернувшись, опереться спиной о бортик декоративного питьевого фонтана. Он не чувствовал, как его усадили на лошадь, привязав к седлу, не чувствовал горячей воды в бадье, в которой его, словно младенца, купали
Ему снился старый заброшенный сад при церкви, где он часто прятался от всех с книгами. И отблеск солнца в медно-рыжих волосах. Давно забытое тепло женских рук на теле, омывающих струпья, давно забытый аромат полевых трав и дыма Открывать глаза не хотелось всё тело болело, словно по нему прошлась королевская конница. Всё, что он смог приоткрыть глаза и чуть повернуть голову, рассматривая свою спасительницу. Медно-рыжие волосы собраны в пучок на затылке, простое льняное платье не сковывает движений, но подчеркивает изящные бёдра и тонкую талию. Она не смотрит на инквизитора но знает, что он очнулся. Быстрыми движениями растирает в ступке травы, ссыпает их в исходящий паром ковшик и накрывает крышкой.
Очнулся-таки.
В голосе ведьмы слышится насмешка.
Не иначе как Отец постарался, а
Насмехаешься, исчадие Ада тонкие губы инквизитора кривятся в усмешке. Светлые волосы липнут ко лбу, но сил убрать их не было. Словно поняв это, женщина аккуратно отвела светлые пряди со лба инквизитора. На миг задержала пальцы на заострившейся скуле мужчины, осторожно, кончиками пальцев, погладила свежий шрам.
Ты изменился, Натан.
Ты тоже, Кара. Только в лучшую сторону.
А ты наоборот. Отвернувшись, женщина нацедила в глиняную кружку отвара и что-то прошептав, дунула на него.
Помочь сесть
Я сам. Кряхтя и ругаясь сквозь стиснутые зубы, мужчина кое-как сел, опираясь спиной на стену. Требовательно протянул ладонь к кружке, стараясь не смотреть на чуть улыбающуюся Кару. Этот дом был похож на многие другие до этого. Пучки пряно пахнущих трав развешаны по стенам и стропилам, плотные занавески на окне, на подоконнике горшки с травами. От печи тянет расслабляющим теплом и запахом недавно испечённого хлеба и тлеющих поленьев. Грубый стол, укрытый льняной, без вышивки, скатертью, пара стульев с заботливо накинутыми на них овечьими шкурами и кровать у стены, на которой он сейчас полусидел. Всё, как когда-то давно. В забытом прошлом. Руки слушаются плохо, но от струпьев уже остались лишь розовые отметины. Если бы он не знал Кару сказал бы, что это чудо.
Я тут уже сколько слова словно наждаком оцарапали пересохшее горло, и Натан жадно припал губами к кружке, стараясь запить это чувство настоем.
День
Чуть больше, уклончиво отозвалась женщина. Оперевшись руками на спинку стула, она наблюдала за мужчиной, не сводя с него взгляда.
Я ждала этого дня. Но не думала, что мы встретимся так.
Это был приказ Высшего Инквизитора. Я не мог ослушаться. Потому торопился как мог. Если бы знал, что Элестеран заражён дождался бы тебя в Нимрине.
Выдохнув и отставив кружку, мужчина провел ладонями по лицу, стирая испарину и с удивлением отмечая, что гладко выбрит хотя в пути он не задумывался о подобной мелочи.
Как и тогда. Ты тоже не смог ослушаться. И тоже ошибся. Взгляд серо-стальных глаз встретился с пылающим взглядом ведьмы.
Я знаю, что ошибся в тот раз. И не надо постоянно напоминать мне об этом. Я дам тебе уйти. Скажу болезнь застала меня врасплох, и я потерял твой след.
Ему необязательно знать всех подробностей. Полные губы женщины скривились в усталой усмешке. Она села, сложив руки на коленях, и только сейчас инквизитор заметил, как изменилась Кара. А точнее не изменилась ни на гран. Только во взгляде появилась тяжесть. И сила. Правильные черты лица, тонкие, вразлет, брови, полные чувственные губы Неувядающая красота. Даже руки не изменились.
На тебе прибавилось шрамов. Задумчиво бросила она, словно не слыша слов Натана.
И седины. Сколько лет Десять Когда-нибудь я дам тебе догнать меня. Но не сейчас. Пусть Миран побесится.
Хорошо.Только нам с тобой можно так легко вспоминать мирское имя самого Верховного.
Одеяло сползло от неловкой возни, обнажая рубцы на животе инквизитора. Взгляд пронзительно-синих глаз задержался на них на миг, и скользнул ниже.
Память не сотрёшь. А жаль. Хотя он как был тем ещё засранцем, так и остался.
Она хлопнула себя руками по бёдрам, словно ставя точку в их недолгой беседе.
Ты пробудешь у меня ещё сутки надо убедиться, что болезнь отступила. А потом снова в дорогу
Да. Он упрямо вздёрнул подбородок, словно запальчивый юноша, а не солидный мужчина, и вызывающе глядя на женщину, произнёс:
Поверь, когда я тебя найду, снова Он не заметил, как она оказалась рядом с ним. Как прижала палец к губам, прося замолчать. Как распустила волосы и прильнула к его груди. Они понимали друг друга всегда. Даже тогда, когда молчали. Даже тогда, когда годами не виделись.
***
Когда он проснулся, Кары в доме уже не было. Его одеяние лежало аккуратно сложенным на стуле, а сверху лежал серебряный нательный крестик. Она тоже чтила Отца. Но не нуждалась в Его помощи. И даже в помощи Натана. Что ж, надо вновь собираться в дорогу.
Мария Кузьмина