Истории из жизни реальных людей
Вот ведь странно: каждый раз ждёшь, что это случится, и всё равно невольно вздрагиваешь. Есть у их породы такая способность подкрадываться незаметно. Я ойкнула от испуга, вызванного его внезапным появлением, и резво отскочила в сторонку, только подол короткой клетчатой юбчонки задорно взметнулся вокруг исцарапанных и запачканных черникой коленок. Корзинка при этом выпала из моих рук и покатилась по мху, но крышка была надёжно примотана тряпицей, так что ничего не высыпалось. Я оправила одежду и выжидающе с любопытством и некоторой опаской посмотрела на него, трепеща ресницами. Ресницы у меня просто загляденье: длинные, шелковистые. А глаза под ними большие, синие, как васильки, и наивные ровно настолько, чтобы не отпугивать незнакомых мужчин, желающих завести со мной близкое знакомство.
— Привет! сказал он, прислонившись плечом к толстому морщинистому стволу и спокойно рассматривая меня. Ничего не пропустил ни единого выступа, ни единого изгиба. Руки сложены на груди, в углу рта подрагивает травинка. Среднего роста. Скорее жилистый, чем мускулистый. Каштановые кудри свободно падают на плечи, подбородок и грудь покрыты жёсткими курчавыми волосами. Узкие бёдра и крепкие длинные ноги спрятаны под тканью видавших виды серых штанов. Босые ступни зарылись в прохладную мягкую хвою. Взгляд серых, как небо перед дождём глаз, уверенный и цепкий. И, судя по этому взгляду, зверь он матёрый, бывалый. Такого на мякине не проведёшь.
— Здравствуйте, — пискнула я, зардевшись от прекрасно сыгранного смущения (мама, моя наставница в актёрском ремесле, была бы довольна) и будто бы с трудом отведя взгляд от его красивого обнажённого торса. Его чуткие ноздри должны были уловить соблазнительный аромат готовой на всё самки, который в этот момент я начала источать. Он и впрямь повёл головой туда-сюда, жадно принюхиваясь.
Мой фокус всегда работает. Какими бы тёртыми калачами они ни были, от этого запаха им всегда сносит крышу, мысли начинают путаться и хочется только одного весело покувыркаться на травке с такой доступной девкой, которая чуть ли не сама из юбки выскакивает.
Он дёрнул кадыком, сглатывая слюну, и продолжил разговор, почти незаметно переместившись чуть ближе. Только что подпирал древесный ствол и вот уже стоит почти рядом со мной, только руку протянуть. Голос его стал низким и хриплым, а речь — вязкой и плавной. Была бы я и впрямь наивной деревенской дурочкой, которой так тщательно прикидывалась, тут же упала бы на густой зелёный мох и раздвинула ножки.
— Что это ты делаешь в лесу одна
— К бабушке иду, — потупившись и зардевшись еще больше от его близости и сильного мужского запаха, прошептала я. Пирожки несу.
— А где живёт твоя бабушка спросил он, мягко перекатившись с ноги на ногу и оказавшись прямо передо мной.
Ответ его, впрочем, не интересовал и, пожалуй, напрасно. Чуть шершавым пальцем он провёл по моей щеке, розовой и бархатистой, как персик, по чуть приоткрытым нежным губам, еще не утратившим некоторой детской пухлости, по маленькому, чуть выдающемуся вперёд, подбородку. Вторая его рука тем временем ловко проникла под подол юбки и принялась скользить по бедру, приближаясь к святая святых. Я прикрыла глаза и подалась ему навстречу, ожидая поцелуя. Мой женский аромат в этот миг должен был стать совершенно нестерпимым. Наверное, кровь у него в висках сейчас грохочет, как молот, а сердце выпрыгивает из груди, как кое-что другое из штанов. Очень хорошо. Значит, звука взводимого курка он не услышит.
Но он услышал. И мгновенно отпрянул от меня, оскалившись и сузив бешеные глаза. Я виновато улыбнулась и развела руками, мол, что ж поделать, такова жизнь.
— Ты!.. успел еще сказать он, прежде, чем начал обращаться. Прежде, чем в затылок ему прилетела серебряная пуля, оборвав намечающийся смертельный прыжок.
Анна вышла из-за деревьев, на ходу перезаряжая винтовку, нелишняя предосторожность, когда имеешь дело с их породой. Но распростёртое на мху тело было неподвижно. Из дырки в затылке вытекала тёмно-красная кровь, очень похожая на человеческую.
— Ты вовремя, — сказала я Анне.
— Он меня услышал, — ответила она, пиная его в бок острым концом охотничьего сапога.
— Матёрый, — попыталась я утешить сестру.
— И тем не менее. Это могло стоить тебе жизни, Луиза.
Мы посмотрели друг другу в глаза. Стороннему наблюдателю могло показаться, что мы точные копии друг друга, если не считать одежды (Анна в практичной охотничьей одежде, я одета по-деревенски и с некоторой фривольностью). В каком-то смысле так оно и было. Не сговариваясь, мы сделали шаг одна к другой и порывисто обнялись.
— Еще один, — прошептала я ей на ухо. Их, должно быть, осталось совсем мало. Скоро всё закончится.
— Надо убрать тут всё, — тоже шепотом ответила Анна.
Мы завернули тело в ткань, пропитанную особым раствором, который должен был уничтожить все посторонние запахи. Этим же раствором обработали мох и деревья вокруг. Рецепт продал нам несколько лет назад за бесценок один проезжий алхимик. Кто бы мог подумать, что он нам так пригодится!
Работали молча. Каждая из нас знала, что нужно делать. Потом Анна свистом подозвала Искорку, нашу послушную и выдрессированную лошадку. Многократно испытанным способом мы взвалили на неё тело и крепко привязали, чтобы случайно не свалилось по дороге, а потом присели на поваленный ствол немного отдохнуть.
— Дождь будет, — сказала Анна, вытирая пот со лба и глядя на хмурое небо.
— Это хорошо: смоет оставшиеся следы, — произнесла я, потирая натруженную поясницу.
— Луиза, а они ведь знают, что на них кто-то охотится, — задумчиво сказала Анна.
— Ну и пусть. Главное, что их почти не осталось. И что наш метод всё еще работает.
— У них могут остаться щенки.
— Со щенками мы тоже разберёмся.
— Я иногда думаю, правильно ли мы поступаем
Я зло ощерилась и встряхнула сестру за плечи.
— А они правильно поступили, когда вырезали весь хутор, убили нашу бабку
— В полнолуние они плохо себя контролируют. А хуторские сами полезли на рожон, нализавшись самогона.
— Анна, с каких пор ты стала их защитницей Ты что, знаешь наперёд, что нападение не повторится Что они не придут в нашу деревню Что мы с тобой и наша мать останемся целы в случае чего
Сестра вздохнула и ничего не ответила. Она знала, что я права. И что отступать поздно. Раз мы это начали, то должны закончить.
— Анна- окликнула я её, встревоженная долгим молчанием.
— Что
— Ты ведь выстрелишь в следующий раз Выстрелишь
Она устало улыбнулась и ласково потрепала меня по взлохмаченным волосам.
— Конечно, Луиза. Конечно, я выстрелю.
— Вот и славно. Пойдём, дождь начинается. А у нас еще много работы.
Анна кивнула и встала, деловито забрасывая за спину винтовку.
На заброшенном хуторе, вырезанном четыре года назад местным семейством оборотней, теперь была наша база, где мы разделывали добычу. Спросите, куда мы каждый раз девали столько мяса О, это очень просто! Наша мать печёт чудные пирожки с мясной начинкой. Они прекрасно продаются в базарные дни.
Виктория Кулясова