Истории из жизни реальных людей
Звали его Паралипоменон. С детства купался он в роскоши да неге, ни горя не знал, ни нужды. Вырос, понятное дело, юноша наглым закаканцем. Целыми днями только и делал, что гонял на повозке лихой, заморской, гелендвагеном называемой, по улочкам. Давил курей, гусей и поросят, сбивал плетни да горшки глиняные. А уж сколько девиц красных в опочивальню заманил им же несть числа. Никто не мог управы на него найти. Жаловались люди простые и в мэрию, и мэрину лично, да все без толку. Отец недоросля звался то ли депутат думы боярской, то ли Олин Гарх, но богат был — страсть, да с самим царем за ручку здоровался. Потому жалобщиков секли розгами нещадно.
И случилось раз Паралипоменону на повозке своей за город поехать, развеяться. Остановился он у леса, и пошёл, куда глаза глядят. Долго ли коротко ли бродил по чащам да опушкам, выбрался он на полянку глухую. Глядь избушка стоит, на курьих ножках, по крыше кот ходит, мурлычет что-то, да бабка сидит на крылечке, самогон гонит.
— Здрав буди, карга старая, — хмыкнул Паралипоменон.
— И тебе не хворать, шпырь невежливый, — бабка молвила, — по делу пытаешь, али от дела лытаешь
— Да так, брожу по лесу, делать нечего, думу думаю.
— И о чем ты думаешь, кобелина, как бы ещё девицу в опочивальню затянуть
— Устал я от утех плотских, не радуют они меня.
— Что так, дитя блудливое, неужто силушка мужская поугасла
— Силушка есть, а нету горенья телесного, — тяжко вздохнул Паралипоменон.
— Гляжу, зажрался ты, курощуп столичный. Бесишься с жиру то.
— Верно молвишь, старая, экстрима да новизны хочется. Грешным делом, решил попробовать, как в фильме знатном, «50 оттенков серого».
— Это где ентот поганец Грэй девицу бедную Настеньку зазря плетью хлещет и, прости мя господи, страпоном насморк лечит
— Истинно.
— Неужто понравилось, мухоблуд бесстыжий
— Нет, не радуют меня игрища такие, и в жизни я знатный да богатый, и в жизни все не ровня мне холопки. Так, в опочивальне шлепнул пару разиков по заду белому, повизжала девица, на том и закончилось. Может, присоветуешь что-нибудь, бабка, ты ж за свою тысячу лет, поди, чего только не видала.
— И присоветую, — хлебнув самогону, ухмыльнулась бабка, — ведаю я беду твою, Паралипоменончик, и помогу. Ты ведь не только утех желаешь, но и славы жаждешь.
— Твоя правда, старуха, — воспрянул отрок, — хочу знаменитым стать, в фильме сняться, глядишь, и Оскара получу за роль главную
— Получишь, хмыкнула бабка, — а теперяча слушай меня внимательно. По первости влюбиться тебе надо, да любовь должна быть не привычная, а экзотичная, ликом черная и с замашками барскими. В опочивальне ты холопом будешь, уж как сядут на тебя да как хлестнут плетью по заду поганому, да как взвоешь ты…
— Эге гей, ой ты гой еси, забава молодецкая, — радостно прервал Паралипоменон, — а ить права ты, бабка, ой права. Но рази ж удастся такое дело
— Удастся, удастся, — бабка что-то пошептала над ковшиком и протянула гостю, — выпей самогончика заговоренного и свершится чудо чудное, диво дивное.
— Какое замер отрок.
— Встретишь ты любовь свою африканскую, властную да страстную, и будет у тебя с ней счастье и удача. Снимут о тебе фильм, актером главным будешь. Слава придет, узнавать будут, а в опочивальне, как и обещала — холопом верным станешь. Пей.
— Ух, — Паралипоменон, давясь, влил в себя ароматную жидкость, — ну, я побежал.
— Беги, беги, блудяшка, — бабка закурила и с наслаждением затянулась, — за Оскаром.
Так все и случилось. Встретил Паралипоменон любовь чернокожую, на людях они были парой счастливой, а в опочивальне становился отрок холопом верным. Вскорости стал знаменитостью и Оскара получил за главную роль в фильме об истории своего семейного счастья.
Вы спросите, и что, богатый мальчик получил все, что хотел, а где мораль
Бабуля с самогоном нахимичила немного,
Фильм назывался «50 оттенков голубого».
Андрей Авдей