Истории из жизни реальных людей
В моё время всё было иначе. Всё по-другому.
Вечером шестого тихий семейный праздник с уткой, водкой и тортом в виде младенца. Каждый год я ждал этого торта как самое знаменательное лакомство.
Мама выносила его на подносе под музыку Александрова: в телевизоре главный Поп пел гимн святой Руси.
Отец доставал огромный нож и начинал резать младенца. Из-под его кондитерского нутря начинала течь кровь из клубничного варенья. И я пихал пальцы, чтобы вкусить божественной кровушки. А батя бил меня по рукам. А брат рыдал. Потому что он тоже хотел, но был слишком маленьким и не мог дотянуться.
Больше всего я желал, чтобы мне достались желейные глаза. Недаром поэты говорят глаза зеркало души. Я хотел попробовать души бога, пусть и ненастоящего, а кондитерского.
Утром нас с братом будили пораньше. Наряжали в праздничные робы и вели в церковь на рождественское богослужение. Это была моя любимая церковь Кулича и Пасхи на Пролёте.
Под её маленьким куполом собиралась тьма народу. И все счастливые и все в предвкушении. С главной цифровой иконы церкви улыбался Генеральный Император. Он и благословлял Пролетарского Протоирея на начало рождественской службы.
Потом пел церковный хор, сначала церковные, а после любимые песни Генерального Императора.
Когда пение заканчивалось, пролетарский Протоирей выходил «в народ» и прикладывал к губам каждого «Крест — считыватель». В один год мама заболела и очень переживала, что её «не считают», поэтому пришла на службу в лихорадке.
Потом мы все выстроились в очередь и подходили, чтобы поцеловать икону Девы Марии, заражённую бубонной чумой, сибирской язвой или другой объявленной хворью. Нам-то что переживать: каждого Законного Гражданина вакцинировали в конце года. А вот на незаконников страшно было смотреть.
Самое интересное начиналось по окончании службы в местной пастве.
В прозрачной камере за алтарём собирали группу наказанных незаконников, Протоирей и его Викарий брали в руки Святые огнемёты и запускали в камеру Благодатный огонь.
Я слышал, кто-то из Лихих даже умудрялся делать ставки, кто дольше выживет. Впрочем, я был юным и совсем не разбирался в этом.
А днём мы с родителями ехали на главную рождественскую службу на Дворцовую площадь.
Там собиралось огромное количество людей. И все были нарядные. И все были счастливые. Представитель Генерального Императора вживую поздравлял нас с праздником, желал хлеба и мира. Потом выходил и сам Император, пусть и цифровой, но люди всё равно плакали и смеялись, счастливые видеть своего кумира и руководителя.
Не смотря на январский холод, на сцене зажигали народные певцы и певички. Пусть некоторые и были цифровыми, как, например, Кобзон со своей знаменитой новой песней «Благословение Императору». Многие, в прошлом мёртвые, певцы в эпоху цифрового клонирования стали новыми кумирами. И это хорошо, и это правильно.
И в конце праздничного концерта кульминация Рождество!
Над сценой поднималась платформа с двумя сотнями рожениц, которых стимулировали одновременно. В народе этих рожениц называли Авраамками. Под торжественную музыку они рожали хором. Их стоны усиливали тысячи динамиков. И мурашки бежали по спине в эти секунды.
А потом выходил Патриарх Петербургский, выбирал правильного мальчика из новорождённых и поднимал над головой.
Остальных исааков бросали в жертвенный костёр под Александрийским столпом и святой огонь взмывал вверх.
И все доставали Кагор и выпивали. И все кричали «Ура». И мой отец так напивался, что падал лицом в мостовую.
Такой вот был праздник Рождества в моё время!
Зур Звездочёт