Истории из жизни реальных людей
К вечеру лужи на улицах заблестели льдом, на непривычной к морозам вечнозелёной траве засверкали гроздья наледи. Комья грязи затвердели, сделав проходимой улицу Заречную, на дальних горах появился снег. Такие перемены если и создавали праздничное настроение, то только не в душе Ивана Сизова. Иван Сизов был мрачный тип с вечно нахмуренными кустистыми бровями и таким угрюмым выражением лица, что едва ли кто-то захотел бы поздравить его с Рождеством или с Новым годом. Из-под козырька потёртой кожаной кепки на лоб Ивана падала слипшимися космами чёлка.
Праздник приближался, прохожие спешили в свои дома, к семьям, к родственникам, к накрытому столу, кутье и остаткам новогодних яств, к «Вечерам на хуторе» и «Старым песням» по телевизору.
Иван тащился к себе, пошатываясь от скверного алкоголя. Его ждали только пустые бутылки, старый треснутый ноут и кастрюля со вчерашними макаронами. Спортивная куртка «Хайк» плохо защищала от холода, и Иван гнусно ругался. Хотелось курить и выпитого явно не хватало. Скомканные сотенные бумажки в кармане намекали на продолжение банкета.
«Туя», «Смеляна», «Солнышко» несколько светящихся вывесок проплыли мимо. Приобретать сигареты и выпивку следовало «на районе», в магазине с чудным названием «Белочка». Кислое пиво местного производства стоило там на 20% дешевле, а добрая продавщица Оля могла отпустить в кредит пару пачек «Кубаньтабака» и коробку копчёной рыбы. К тому же сегодня Иван Сизов ожидал в гости Санька Красавчика, своего приятеля, и не с пустыми руками, так что перспектива «заполировать» трёхзвёздочную «Плесну» под долгие разговоры была достаточно ясной и определённой. Всё это должно было обрадовать практически любого человека, но не Сизова, так как его вообще мало что радовало. Санёк раздражал своим оптимизмом и симпатичной внешностью. Иван ранее не конфликтовал с Саньком, но предполагал, что сегодня может не сдержаться.
У, Красава, бля, процедил Иван и плюнул.
Впереди он увидел двух субтильных подростков в обтягивающих джинсах.
Эй, слышь, малые, окликнул парней Иван. Ребята оглянулись и быстро перешли дорогу. Иван посмотрел им вслед, нахмурившись ещё больше обычного, но вычислив в уме отношение возможной прибыли к необходимым энергозатратам, отказался от преследования.
Срезав тёмным переулком, Иван спустился в район автостанции. Окна хрущёвки, похожие на жёлтые открытки с изображёнными на них абажурами, цветами и кошками, моментами чужой жизни, переливались огнями гирлянд; звучали музыка и возбуждённые голоса, откуда-то издалека доносились взрывы петард.
По «зебре» у автостанции проследовала стайка ярко разодетых детей с раскрашенными лицами. Иван зло сплюнул, завидев у мальчишек и девчонок высокие колпаки и обручи с мохнатыми ушками, и тут ему стало плохо. Он прошёл за ярко освещённую новую остановку, судорожно сглотнул несколько раз, но не сумел остановить поток рвоты и выпустил содержимое желудка в урну. Сразу стало легче, и Ванёк продолжил путь. До дома оставалось немного.
В магазине «Белочка» Иван поругался с продавщицей, так как оказалось, что сумма его кредита превысила психологически значимую отметку. Одной из сотен пришлось пожертвовать в счёт частичной уплаты долга.
Всё же найденные в карманах монеты помогли приобрести две полторахи «Пуза» и пачку сигарет. Лучше, чем ничего, да и надежда на скорое пришествие Санька давала моральную поддержку.
Выйдя из «Белочки», Иван запрокинул голову, вливая в себя пиво. Остановился, протёр губы и повторил операцию. Идти стало веселее, и остаток пути Ваня проделал как на крыльях.
Вот и дом, облезлая сталинская двухэтажка со шрамами от сбитой лепнины. Сломанная дверь, тёмная лестничная клетка. Из одной из квартир послышалось ворчание, зажёгся бледным светом глазок. Иван прошёл мимо, подавив желание пнуть дверь ногой. Он жил на втором этаже, налево. Всего на площадку выходили две квартиры.
Есть было нечего. Дура Олька не дала рыбы. Иван убрал кастрюлю с прокисшими макаронами в холодильник и сел за стол.
Он открыл вторую «сиську», когда в дверь позвонили.
«Наверное Санёк припёрся», Иван ухмыльнулся первый раз за день. Но он ошибся на площадке стояли дети. Шестеро, мальчики и девочки, на вид не более двенадцати лет. На них были те самые колпаки и ушки, что рассердили недавно Ивана. Впереди стоял мальчик чуть повыше остальных и задорно улыбался. На его лице были нарисованы сажей усы. Левее жался к стенке малыш в испачканном пальто, держал открытый пакет. Далее ещё двое и позади всех две девочки несли за ручки большой сундук. Странное дело, из сундука вроде как поднимался дымок, хотя легко можно было ошибиться когда темень и слегка вертолётит. Ребёнок, стоявший впереди девочек, шагнул влево, закрывая собой сундук.
Коляда, коляда, отворяйте ворота, запели нестройно дети, лукаво поглядывая на Ивана.
Открывайте сундучки, доставайте пятачки!
Иван поморщился, качнулся, держась за дверную коробку, он никак не мог сфокусировать взгляд и ему мерещилось всякое. Непонятно было, что за дети, «на райончике» жили в основном старики и разгильдяи-неудачники вроде Сизова. «Ото не лень им аж сюда из города», подумал Иван.
«А пятак неважный, продолжалась песенка, дайте рупь бумажный!»
Колядка закончилась, дети стояли, ждали, переглядывались.
А пятак неважный, опять затянул кто-то.
Нету денег, сказал Иван, в твои годы ходили колядовать с пацанами. Так нам конфеты давали. Мы не наглые были, понял А ты наглый.
В лестничной клетке было холодно и воняло. Иван продрог и стоять долго ему не хотелось, но сначала нужно было избавиться от детворы. Можно послать на три буквы и закрыть дверь, но выпитое спиртное и своеобразный жизненный опыт вызывали желание поучить мелкоту.
Дайте рупь бумажный, опять начал своё дерзкий мальчишка, от конфет зубы портятся. Вы знали
Его улыбка теперь в самом деле стала нахальной, сверкнули белые зубы. Остальные дети переминались с ноги на ногу, чуть приблизились. Девочки устали держать сундук и поставили его на пол. Одна из них шмыгнула, под носом у неё блеснула засохшая корка.
Так, погоди, малой, Ивану в голову пришла замечательная шутка. Нужно проучить засранцев, а потом прогнать их. Иван зашёл к себе и достал из холодильника подгнивший мандарин без шкурки.
Нате вам. И валите отсюда. И не шумите. На площадке больше никого нету соседи в отъезде.
Денег дай!
Нет денег, кому сказал! Вали!
Иван протянул руку, чтобы бросить мандарин в пакет малышу, но мальчик-главарь вдруг наклонился, вцепился зубами в руку Ивану и отпрянул, вырвав толстый кусок кожи.
Что за нах! завопил шокированный Иван. Только сейчас он заметил у мальчика острые клыки.
Стайка колядовщиков пришла в движение, их стало больше. Детишки разевали рты, полные длинных тонких зубов, шевелили языками, сквозь их варежки прорастали огромные когти и железные крючья.
Девочка с засохшей под носом коркой подалась вперёд, в руке её откуда-то взялась сковорода полная горящих углей.
У мальчишки-карапуза в грязном пальтишке одна рука превратилась в кузнечные клещи, другая в пилу. Кто-то достал из сундука старинный утюг, тяжёлый, ржавый, пышущий жаром.
Девчонка со сковородкой швырнула угли в лицо Ивану, следом полетел утюг.
Уже не детишки чули́ки, шуликаны, разозлённые святочные духи в остроконечных шапочках и с настоящими мохнатыми ушками, вся мерзкая, утробно хрюкающая орда навалилась на Ивана, царапая, кусая, разрывая.
Забава быстро кончилась, маленькие ножки протопали вниз, хлопнула дверь подъезда и стало тихо. Некоторое время были слышны лишь звуки падающих с верхней площадки на нижнюю капель крови. Затем дверь хлопнула ещё раз: вошёл Санёк, щёлкнул зажигалкой и увидел на полу красные кружочки.
«Неужто морду разбили Сизому, подумал Санёк, шнобель его горбатый. Во как накапал.
И чем, блять, воняет Пожар, что ли, у Сизого»
И, взявшись за перила, Санёк Красавчик ступил на лестничный марш.
Олег Волынский