Истории из жизни реальных людей
Красные глаза фосфоресцировали, а подол драного балахона развевался от дуновения вентилятора. Оля сложила губы уточкой и сделала селфи. Мальчики уже торопились по проходу, огибая взрослых, нагруженные тележки и консультантов гипермаркета.
Эй, подождите меня!
Там, где вчера продавали скучную пластиковую посуду, нынче царствовал загробный мир привидений, вурдалаков и оборотней. Кривлялись зубастые тыквы, танцевали скелеты, в горшках бурлило колдовское зелье. Миша, словно загипнотизированный, разглядывал перепончатые крылья летучих мышей, надгробия, банки с пауками: всё пластиковое, резиновое, тряпичное. И довольно дорогое. Мама презрительно именовала День Всех Святых «очередным вымогательством денег». Зато, в отличии от Сашиной мамы, не объявляла войну черепам и призракам.
Кайф! конопатая физиономия Саши исчезла за мохнатой маской. «Волчонок» задрал голову к высоким потолкам и люминесцентным трубкам, и взвыл тоскливо.
Смотри, чтоб мамаша тебе не всыпала ремня! Оля-острый язычок щёлкнула по волчьему носу.
Ага, вставил Миша, будешь библию зубрить до зимы.
Он её давно вызубрил!
Саша буркнул, не снимая маску:
Да плевать мне! Хоть весь отдел скуплю!
Оля вертела в руках коридорный коврик с оскаленным чёрным котом. Миша перебирал тыквы. Целая гора золотых, красных, рыжих «пампкинов». В прошлом году он купил отличную подставку для свечи, а в этом решил заняться коллекционированием. С видом знатока он ерошил разномастный товар. Пальцы коснулись чего-то прохладного, под тыквенной грядкой заблестело. Голоса друзей, фоновая музыка, шум вечернего гипермаркета мгновенно стихли, ушли на задний план. Из-под тыкв Миша выудит трёхрогий канделябр. Старый, тяжёлый, тускло мерцающий. Толстые белые свечи торчали из гнёзд, канделябр оброс, будто грибком, крошечными черепами, и они не улыбались, как большинство забавных праздничных черепков. Они навевали тёмные мысли. О детских захоронениях. О разворованных склепах и братских могилах.
Забудь, Оля сжала над Мишиным ухом резиновую крысу, и игрушка издала громкий писк, возвратила Мишу в реальность. Он железный. Стоит, наверное, состояние.
Ценник отсутствовал. Подсвечник больше напоминал штучный товар из антикварного магазина, чем штампованную безделушку. Миша нехотя передал находку приятелю. Сдвинул на лоб маску, Саша исследовал вещицу, даже обнюхал её.
Воняет салом.
Потому что свечи сварены из человеческого жира, Оля ущипнула Сашу за живот.
По дороге к кассе Миша непроизвольно поглаживал канделябр. Хотелось успеть насладиться тяжестью, приятной выпуклостью железных черепков.
Странно, сказала кассир, Стикера со штрих-кодом нет. Я вам это не смогу продать.
Давайте я заменю на что-то другое, Миша практически выхватил у женщины канделябр и бросился обратно к сувенирному отделу. Укрывшись от свидетелей и камер, сунул канделябр за пазуху. Не считая яблок, слив и вишен с соседских деревьев, он впервые что-либо украл.
Хорошо, что тебе его не продали. сказал Миша, пиная ботинком горки палой листвы. Это точно подклад.
Что спросила Оля.
Есть легенда. Ведьмы на Хэллоуин подкладывают в магазины настоящие магические предметы. Похищают души.
Не всё, что твоя мамаша говорит, стоит пересказывать в приличном обществе.
Миша молчал, трогая сквозь одежду добычу.
А ты так ничего и не купил. заметила Оля.
2.
За окнами бушевал ветер. Осыпались пожелтевшие кроны, тени бродили по пустынным улицам, возились около фонарей. Со страницы православного календаря взирал преподобный Андрей Крицкий, замученный императором Константином Копронимом. Тридцатое октября
Выключи телевизор, крикнула мама из-за стены. Помолись и спи.
Сейчас Саша, распластавшись на полу, прятал под диван шахматную доску. Внутри лежали сокровища: карты с голыми женщинами, парочка журналов и маска оборотня. Мама убила бы его только за одного червового валета.
Саша встал и отряхнулся. Взял пульт. На экране возникло знакомое лицо.
Мишка
Местный канал вновь транслировал репортаж о нашумевшем преступлении. Два трупа бедолаг забили до смерти в их собственной постели. Мать и отец Миши, милые, приветливые люди, Саша мечтал о таких родителях. Теперь они лежали в морге, а Миша пропал без вести. В последний раз Саша видел друга у гипермаркета пять дней назад
Миша улыбался со школьной фотографии. Саша выключил телевизор, опустился на колени и принялся молиться.
Господь мой, пожалуйста, пусть Мишка найдётся
По карнизу что-то заскреблось. Саша уставился недоверчиво на окно.
Эй! шикнули снаружи. Камушек ударил в стекло.
Мишка Саша распахнул окна, и дух осени, сладкий запах дыма и прелой листвы, наполнил комнату. Ошибиться с высоты первого этажа было невозможно. Среди каштанов стоял исчезнувший друг.
Пригласишь
Только тихо, Саша подал товарищу руку. Пальцы Миши оказались ледяными. Словно Саша прикоснулся к замороженному мясу. В полумраке левый глаз гостя сверкал оранжевым светом. Как свеча в тыкве Саша заморгал, прогоняя мираж. Миша беззвучно спрыгнул с подоконника, но окно, игнорируя просьбу друга, не закрыл. Сквозняк полистал странички пособий «Христианский юноша», «Евангелие в картинках» и «О грехе рукоблудия».
С наступающим, хрипло сказал визитёр.
Саше всё никак не удавалось рассмотреть его лицо. Мерещилось, что черты лица движутся по кругу как водоворот перемешиваются, рот скользит внутри тёмного овала, будто лист по течению. И только левый светящийся глаз остаётся на положенном месте.
Где ты был прошептал Саша. Тебя весь город ищет
Он подумал, что Миша потерял семью, осиротел. Наверное, ночевал в оврагах. Да, судя по зловонию, в оврагах и ямах, в разрытых могилах. Это страшное шевеление тёмного лица просто отпечаток горя
Александр! крикнула мать из гостиной. Ты открыл форточку
Саша онемел. Вслед за Мишей в комнату залезало что-то ещё Вроде кошки. Или скорее фанатического паука. Неуклюжий трёхлапый паук на длинных ходулях. Он приземлилось на пол, оконные створки захлопнулись сами собой.
«Это игрушка, подумал Саша, стуча зубами от страха. Робот на дистанционном управлении».
Мне нужна твоя помощь, проскрежетал Миша, делая шаг.
Спичечный коробок упал к ногам Саши. Из тени под батареей медленно выбрался канделябр. Он шёл, опираясь на восковые стопы. Рожки гнулись, будто были сделаны не из железа, а из каучука. Центральная свеча горела и чудом не гасла, упираясь в ковёр. Ворс темнел там, где она ступала, запах жжённых ниток прибавился к смраду октябрьской могилы. Черепа следили за Сашей россыпью крошечный глаз.
Подсвечник приближался, растопырившись, как рука из «Семейки Адамс». По бедру Саши заструилась моча.
Время веселья. сказал Миша.
3.
Оля стёрла слезу, размазала по щеке белый грим. Тщетно вглядывалась она в темноту. Побег из дому, грядущий гнев отца всё впустую, её обманули, и никто не пришёл сюда, к дряхлым каруселям, к облезлым горкам и бурелому. Аллеи упирались в густые дебри сосняка. Ржавый дракон, некогда глотавший детей чтобы позже выпустить живыми-здоровыми из чрева-лабиринта, немо разевал рот. За спиной, в облагороженной части парка, играла музыка, молодёжь согревалась алкогольными напитками. Но здесь Оля была одна. Наедине с неработающими аттракционами, тенями и ветром, норовящим сорвать островерхий колпак.
Сашину маму убили вчера, как и родителей Миши. Саша пропал. Но утром Оля нашла записку: клочок бумаги, залитый воском. Она узнала каракули Миши: «В 21.00 у дракона. Взрослым не говори. Одень праздничный костюм».
«Вообще-то, «надень», подумала Оля, и тут же расплакалась. От счастья, от облегчения.
В потёмках маленькая ведьма поняла, что её жестоко обманули.
Лес перешёптывался насмешливо. Кто пропал, не воротится. Видишь ли, Оля, дети, исчезнувшие в этом городе, не живы и не мертвы, они особенные, они мои куколки, мой гербарий, моя коллекция.
Оля повернулась, чтобы уйти.
Йо-хо-хо! традиционное приветствие Саши прозвучало раскатисто и безрадостно. Сердце Оли затрепетало.
Мальчики выскользнули из темноты в глубине сосняка. Невесомые, как призраки. На Саше была волчья маска. Домашние штаны и тоненькая футболка Миши измарались в грязи, его волосы напоминали парик из листьев и веток. Босые пятки ступали по мху.
Вы дураки, что ли
Саша хихикнул. В левой прорези маски вспыхнул оранжевый огонёк. Загорелся левый глаз Миши. Друзья крались через лужи они несли с собой мёртвый свет, пару негасимых светлячков.
Канделябр, украшенный черепами подклад Две свечи из трёх были зажжены. Язычки пламени напоминали извивающиеся лица.
Ты должна кое-что сделать коробок спичек плюхнулся на асфальт. Это будет весело.
Оля замотала головой.
Миша отпустил канделябр, словно ручную крысу. Оля подумала о Люмьере, заколдованном метрдотеле замка из диснеевского мультика «Красавица и чудовище».
Канделябр полз, вонзая в жижу свечи.
Ближе. Ближе. Ближе.
Хэллоуин наступил.
И три фигурки, трое детей ушли в лес, по лишайнику, по сгнившим трупикам мелких зверьков; тьма полыхнула тремя оранжевыми глазами, прежде чем поглотить их.
Максим Кабир