Истории из жизни реальных людей
Светское общество пенсионерок нашего дома неоднородно.
Есть там высший свет, есть так себе, а есть парии.
Высший свет состоит из бывшей учительницы английского, бывшей учительницы музыки, бывшего врача-кардиолога, бывшей красавицы со следами былого, а также из гардеробщицы филармонии и смотрительницы Эрмитажа.
Слой «так себе» составляет одышливая трамвайная кондукторша, владелица престарелого добродушного пуделя (они ужасно похожи у обеих растрепанные седые кудри, плохое зрение и похожие улыбки), Мария Николаевна, которая была четыре раза замужем, очень юркая злоязыкая старушка в панамке (зимой в кожаной) и Святая покровительница кошек нашего двора.
Про парий говорить не будем, это какие-то мрачные старухи с поджатыми губами.
У наших дам своя особая жизнь, которую они, кажется , подсмотрели в телесериале про Мисс Марпл по Агате Кристи. Нет, в очаровательных чайных они не собираются на чай светская жизнь у нас происходит под открытым небом у закрытых парадных.
Смотрительница Эрмитажа любит говорить отнюдь нет, называет Пиотровского строго по имени-отчеству и от нее вечно можно слышать Когда на прошлой неделе Михаил Борисович показывал послу Катара малых голландцев
Или Любовь Дмитриевна, обязательно, обязательно! Выставка только до конца ноября! Вы же не хотите пропустить! Это так прекрасно! Делегация торговой палаты Финляндии была в полном восторге!
Подходя к группке нашего великосветского салона постоянно слышишь — Анна Васильевна, как там ваши петуньи Пригодился ли вам мой совет добавлять в воду для поливки три кристаллика калия О, ну я же говорила!
Мария Николаевна, которая была четыре раза замужем, давно без следов красоты и силы, скрюченная, хромающая расплывшаяся старуха, все еще не растеряла трюков своей молодости.
Она всплескивает руками, капризно выпячивает губки, хлопает глазками как мальвина, и вечно не может запомнить рецептов каких-то простых блюд, которые постоянно просит — Ну не знаю, не знаю, я никогда не могла этого всего запомнить говорит, чуть не плача и выпячивает губы.
Наши местные Анны Павловны Шерер скрещивают над ее головой в дурацком берете свои полные превосходства и раздражения взгляды и обмениваются этими улыбочками, ну такими, ну вы знаете, как мы, женщины, это умеем.
Говорят с ней как с капризной дурочкой пяти лет, которая притворяется глупее и беспомощнее, чем есть.
Мария Николаевна никогда не работала, только выходила замуж, это вызывает у наших дам зависть и презрение одновременно.
Сейчас у нее больные ноги, трясется голова и руки, ей тяжело ходить, но она все еще видит себя эдакой Людмилой Целиковской в кудряшках.
Наши дамы ей это снисходительно позволяют. Они злоязыки, но не жестоки.
Почти все они вдовы, мужья сохранились только у парий, и это все какие-то неприятные ледящие старики, абсолютные подкаблучники в ужасных куртках. Они проходят без здрасьте, это какая-то давняя вражда.
Среди мужчин есть только один высокий стройный седовласый с военной выправкой, очень галантный, всегда придержит дверь, улыбнется при встрече, и умеет вести смолл-токи в лифте.
Он обожает свою красивую беспородную собаку Альму. Несколько раз мы встречались с ними у ветеринара в соседнем доме я со своей Августой, он с Альмой, которая кладет ему голову на колени и тихо интеллигентно поскуливает, глядя в его глаза.
Про женщину в пуделем я недавно узнала, что она была альпинисткой, была на Памире, до сих пор играет на гитаре. Она мне нравится. Ей плевать как она выглядит, как всем женщинам, которые выглядят хорошо. Ей много лет, но она классная. И бывшая спортсменка в ней угадывается.
Про меня сперва думали что я покинувшая сцену и богатого мужа актриса с молодым любовником. Когда выяснилось, что молодой любовник мой сын (нас вечно принимают за пару, с его старших классов), некоторые поверили.
Высшая аристократия нашего двора приняла меня в свой круг — и поэтому, встречаясь у парадных, мы порой ведем эти забавные беседы словно мы в маленькой английской деревне пьем свой чай в файв-о-клок из тонкого форфора.
Такие у нас игры.
И всей парадной мы кормим девятнадцать кошек, что живут кто в нашем подвале, кто в соседних. В девять утра и в пять вечера наша Святая Покровительница выходит с лотками, кастрюльками и сухим кормом, а коты и кошки ее уже ждут.
Некоторые помогают ей продуктами, некоторые деньгами (я деньгами). Корм дорог, да и периодически приходится их носить к ветеринару и лечить. Недавно в нашу парадную подбросили очаровательного смелого котенка — пушистого и разноцветного. Наш прайд черно-белый. На днях я его пристроила в добрые руки. А то он уже начал работать лифтером — сидел на коврике у лифта, смотрел всем в глаза и ничего не боялся.
Сегодня возвращалась из магазина, там стояли бывшая альпинистка со старой пуделихой под мышкой и гардеробщица из филармонии.
— Анечка, здравствуйте! А вы читали последнюю Рубину Ах не любите А не знаете, кстати, что такое шиммеринг А то внучка говорит а я спросить стесняюсь.
О, здравствуйте, Мария Николаевна! Куда это вы на ночь глядя Ах за картошкой Знаете как варить
И старая пуделиха сказала тяф! с явным английским акцентом
Anna Sever