15 февраля, когда к любви больше никто не готовится, когда с улиц исчезают продавцы гелевых сердец, а цены на букеты в переходах снова ниже, чем на квартиру в пригороде, когда все нежные слова сказаны, а на новые — копить целый год, когда все рассылки с с

Божемій, — говорит уборщица. — Як можна було викинуть таку красу — и показывает мне полусдувшийся шар-сердечко, щедро облепленный мусором.
— Наверное, он не летал, — говорю я.
— Божемій, молодьож! — говорит она и снимает с шара банановую шкурку. — Молодьож, спочатку ріжете крила коханню, а потім возмущаєтесь, що серце не літає…
— Ты купил сердечки — спрашивает женщина и весь утренний супермаркет замирает. Сердечки! 15! 15 февраля.
— Да Ой, как замечательно! Спасибо! Будет хороший суп!
На завтраке в кафе две девушки. Одна с пучком на голове, в уггах, вторая — на шпильках, с укладкой и декольте такой глубины, что немножко видно коленки.
— Простой расчет, — говорит декольте. — Сегодня все будут страшненькие, кто ж готовится к 15 февраля Сделаем сэлфи — спрашивает она.
Но угги уже поняли свою ошибку. Угги бегут переодеваться. Ведь действительно, действительно день совсем без конкуренции…
Зато рядом пара влюбленных, из тех, что еще отмечают день, час, секунду знакомства. Он говорит ей:
Давай повторим сегодня! Давай Мне так понравилось греться возле твоей духовки!
Ветер пригвоздил к столбу вчерашнюю газету. Посередине было вырезано огромное сердце, наверное, кто-то не успевал за открыткой…
— Мама! — сказала одна девочка. — Почему сегодня не день всех влюбленных! Ведь вчера мне пришлось подарить тебе серые облака! А сегодня смотри, смотри, какая белая красотища!
— Добрый день, — говорит в трубку старушка совершенно неопределенного возраста, дореволюционного возраста, да. — Будьте любезны, Николая Валерьяновича. Нет Будьте любезны, передайте, что звонила Аннушка.
Приятной наружности мужчина сказал своей дочке-подростку в лифте:
— Твої очі, як те море, супокійне, світляне, серце мого давнє горе, мов пилинка в них тоне.
— Пап. — сказала девочка. — Пап. Ну сколько можно твоего Франка! Я в курсе, пап. Я тоже, пап. Взаимно. Взаимно у нас.
И пока Аннушка ждала звонка и новой жизни, пока ветер гнал белые облака и изрезанные из лучших побуждений газеты, пока спешили домой угги и торжествовало декольте, надо мной пролетали один за другим красные, яркие, блестящие шары-сердца.
Значит, — подумала я, — значит, любви все-таки вернули крылья.
Значит, любовь продолжается.
Yaroslava Gres

Источник