Пунктир

— Он, — говорит женщина лет тридцати своей собеседнице в ресторане, за соседним от меня столиком, — купил ей трешку по итогам. Она бы и однушке радовалась, но он взял и купил сразу трешку. А видятся раза два в неделю. Он мотается постоянно по работе по стране. И вот уже два года вместе, а он всё как электровеник в режиме то тут, то там.
— Повезло, — отвечает ей другая. Вот просто повезло, бывает же. А чего, вместе жить не звал
— У него коттедж в пригороде, ей неудобно на работу добираться. Да и страшновато одной. А квартиру он ей купил прям около работы, на Октябрьской. Завтра поеду к ней на новоселье.
— Нет, ну вот же сказка, — удивляется вторая.
— Ага, ваще. Правда, характер у него всё равно тяжелый. Уравновешивает, знаешь, бешеную радость-то.
Хохочут.
Девочки. Хоть в сто лет, всё равно готовы верить, что может быть всё идеально.
Впрочем, не все.
Хоть бы раз довелось увидеть что-то идеальное. Или кого-то.
Ну, кроме меня, конечно.
***
Девочка в белом комбинезоне, светло-сиреневой куртке и такой же шапке, выбегая из подъезда, кричит «Машинка! Машиночка наша, привет!».
И несется к ней, раскинув руки. И обнимает её с разбега.
— За-ши-бись погуляли, — резюмирует мама, берёт свою обляпанную грязью пятилетку под мышку и заносит в подъезд.
Время прогулки примерно минута.
Блиц.
***
— Я скажу вам так жду вас через месяц, там посмотрим по анализам, что и как. Проконсультируетесь у профессора М-ской, что-то да попонятнее станет, — говорит врач, очень-очень хороший врач, к тому же приятная женщина.
— А если меня за этот месяц снова накернит спрашиваю.
— Ну, скорая. Препараты. Не, ну а как ещё
И тут же хочется написать, что медики козлы, жизнь кошмар, вода сухая, небо грязное, мудаков перебор и кругом тлен.
«А вдруг проскочим и не накернит Пока же вот ремиссия», — думаю.
Надежда, сволочь ты такая, как бы мы без тебя жили.
Как только даешь себе возможность вновь слегка понадеяться, что вполне может и повезти, как тут же небо голубое, вода мокрая, мудаки терпимы, тлен не такой уж и мрачный.
Под каким углом смотреть, фазанятки. А надежда и впрямь придает сил.
***
Ходила я как-то на массаж к китаянке. По-русски она была ни в зуб ногой, с английским тоже был швах, общались жестами, хотя немедленно прониклись друг к другу приязнью, потому что китаянку звали Жень.
— Женя к Жень пришла! оглашала девочка с ресепшена.
У Жень были железные пальцы и она была оснащена железным же оптимизмом.
— Хрусть, — говорила моя спина под её нажимом.
— Уй! говорила я в кругляшок для лица в массажном столе.
— Телпимо! улыбалась Жень. Телпимо!
Жень уехала к девяностопятилетней матери в Китай, потому что иначе нельзя, надо ухаживать, а всех денег не заработаешь.
Но оставила мне слово «телпимо».
— Телпимо, — говорю я, когда всё во мне кричит, что нет, ни фига и таки становится легче.
Потому что и вправду терпимо: вокруг пузырится жизнь, покупаются квартиры, ходят неидеальные люди, некоторые из них обнимают грязные капоты машин, другие обняли бы, но уже выросли, всё в порядке, в общем.
А мудаки терпимы. Ей-ей.
Евгения Просветова

Источник