Истории из жизни реальных людей
— Ну что, Мартын, — говорит Барсик, — Наша-то абьюзер, вот что. Абьюзом занимается.
— Чем-чем — говорит Мартын.
— Абьюзом, — говорит Барсик.
— Это вкусно — говорит Мартын.
— Дурак ты, хоть и котик, — говорит Барсик. — в «Неглаженных котиках» Кеша Мягкий говорит, что все наши хозяева — абьюзеры.
— Ты давай объясни по-человечески, — говорит Мартын. — а то сам меня за «глисты» и «семантический» извел, а сам вон чего.
— Ну вот помнишь, в фейсбуке для котиков все писали, что попьют, мол, из унитаза, или, например, поедят плотно печенки там какой, или консерву, идут вылизываться, а их хозяева хвать-похвать поперек набитого живота и давай в усы целовать. Помнишь — говорит Барсик.
— Помню, — говорит Мартын.
— Вот это и есть абьюз, — говорит Барсик.
— Целовать в усы — абьюз — спрашивает Мартын.
— Целовать в усы, когда это внезапно! — поясняет Барсик. — Ты не планировал, а тебя хвать-похвать попе…
— Это я понял, — перебивает Мартын. — Но раньше мы с тобой говорили, что когда прямо по усам наша целует, — это страсть. Что, мол, женщины испытывают к своим котикам страсть, вот и хватают. И эту, нежность. Поэтому им даже попитый унитаз нипочем.
— Я не совсем еще понял, — признается Барсик, — когда страсть, а когда абьюз. Но абьюз надо запрещать, а страсть придется вытерпеть. Уважение проявлять к чувствам женщины.
— Да, в «Неглаженых кошечках» тоже об этом пишут, уважение, мол, к чувствам женщины, то есть кошечки, залог целой морды, — задумывается Мартын.
— Тьфу, ненавижу, когда ты там сидишь, как не мужик прям, а киса какая, — морщится Барсик. — Ладно, слушай. Короче, давай нашей запретим ее абьюз.
— Давай, — говорит Мартын. — Только нам надо понятийный аппарат выработать.
— Что — изумляется Барсик. — Ты где опять это взял
— Политологов наша смотрит в канале, который называется «труба», — поясняет Мартын. — Они там перед тем, как поужинать, говорят «понятийный аппарат», «понятийный аппарат». А потом ужинают. Колбасой.
— Ладно, — говорит Барсик. — Ты мне потом все расскажешь, что за колбаса и что за труба.
— Это аппарат, чтобы колбаса внутри хорошо легла, — говорит Мартын. — Я так понял.
— Приступим, — объявляет Барсик. — Что мы ей запретим
— Запретим говорить одно слово, ты его ненавидишь, — говорит Мартын. — Я его даже произнести не могу, противно.
— Какое — говорит Барсик.
— Кытя, — говорит Мартын.
— Ненавижу, — говорит Барсик. — Аж передергивает. Кытя!
— И меня, — признается Мартын. — Берет нас, прямо так сжимает, и говорит — кытя, кытя! Таким противным голоском, будто мы дебилы.
— Ага, — говорит Барсик. — Не киса. Не котик. Не кыш даже! А кытя! фу! Ненавижу!
— Ненавижу, — ежится Мартын. — Запретим ей!
— Запретим! — говорит Барсик. — А еще давай запретим нас в живот целовать.
— Почему — спрашивает Мартын.
— Я суровый, — говорит Барсик. — Я сильный. У меня когти. И загривок. Пусть уважает! А она меня опрокидывает, и прямо видно, что живот мой пушистый, и беззащитный, как енот какой! Ненавижу! Запретить ей!
— Запретить ей, — вздыхает Мартын. — А мне нравится, когда она мой животик чешет и говорит, что у меня там шерстка цвета топленого молока…
— Не раскисать! — сурово говорит Барсик. — Мы не еноты какие кверху пузом! Абьюз не пройдет! ты еще небось мурлычешь
— Иногда, — сознается Мартын. — Негромко.
— Ты должен сурово всей мордой показать, что это насилие над личностью! — велит Барсик.
— Ладно, — вздыхает Мартын. — А еще какой ейный абьюз
— Ейный! — говорит Барсик. — Не позорь меня, деревенщина, ты из приличной семьи. А вот у нее какой ейный, тьфу, ее абьюз, — она поёт.
— Поёт! точно! — вспоминает Мартын.
— Скрипучим таким голосом, — говорит Барсик. — Про нас. Два куплета.
— Про нас мне нравится, — стесняется Мартын. — Может, пусть поет
— Я не просил ее петь про нас! — говорит Барсик. — Пение без запроса абьюз! Вот там есть слова «волосатый Барсик, волосатенький Мартын» — тебе что, нравится
— Нравится, — прижимает уши Мартын. — Волосатенький. Нежно. Я не лысый какой абиссинец. Я полосатый волосатый!
— Мы пушистые, — поясняет Барсик. — Мохнатые. Лохматые! А волосатый это пусть гуманоид какой!
— Запретим — вздыхает Мартын.
— Запретим! — говорит Барсик. — Пусть переделает в полосатый. Я полосатый! Таких полосатых еще поискать!
— И я полосатый! — приосанивается Мартын. — Волосатый полосатый!
— Бестолочь, — говорит Барсик. — Так с тобой абьюз на абьюзе и будет. Ладно, пошли. Аппарат вырабатывать. Колбаса, печенка. Чтобы легли хорошо.
— Пошли, — говорит Мартын. — И напишем в «Котиках», что запретили ей «кытю» и петь.
— И чтобы пузо не чесала, как еноту, — говорит Барсик, — и ты смотри, не мурлыкай, противостой ее абьюзу. Противостои. Не раскисай, как сопля. Хочет чесать — пусть бороду чешет нам или за ушами. Есть где чесать!
— Не буду, — шепчет Мартын. — Не буду мурлыкать. Абьюз не пройдет.
Юлия Рублева