Истории из жизни реальных людей
Это потом он стал героем, конечно. Грудь в орденах, медалях, в газете два раза печатали. Мол, есть такой себе боец пулемётчик Митя Шапкин, прошу любить и жаловать. И говорят, девушки ему пишут. Замуж за него хотят. Это и понятно, бабы. Им так положено, чтобы замуж обязательно. А тут герой, грудь горой. В сорок первом было. Митю тогда из ремеслухи забрали на фронт. Он тогда на токаря учился. Хотел рабочим классом стать. А вон как вышло, стал солдат, обмотки да шинель.
Мите, оно и понятно, война. Тут не до учёбы. Тут воевать надо.
Ну, он и пошёл воевать. А как нет-то
Дали ему винтовку со штыком, ещё с гражданской, пилотку да шинельку. Иди, Митя, бей фашистского оккупанта.
И вот, Митя вместе с другими, влез в теплушку и поехал. Долго ли ехал Да куда уж долго. Тут день да ночь и вот тебе линия фронта. Немец тогда лют был, почти у самой Москвы стоял.
Но Митя как думал Сейчас приедет он, его кашей покормят, обмотки с ботинками на новые сапоги обменяют, чтоб врага бить было сподручнее, выспаться дадут, а там уж и в бой не страшно, громи немчуру, руби головы.
А вышло по-другому. Митя прямо из теплушки в бой кинули. Бой аккурат сразу за дверьми теплушки и начинался.
Испужался Митя страшно. Кругом взрывы, стреляют, Ваньке, однокашнику его пушечным калибром башку снесло. Стоял Ванька, глазами моргал, а тут раз и нет головы. Одно тело ванькино валяется. А без головы и не Ванька уже, а геройски погибший боец.
Еще одного мужика постарше на две части разорвало. А уж просто полегло немыслимо сколько народу.
Митя в воронку бросился, винтовку к груди прижал, молиться стал. Куда бежать, что делать и не знает. Кругом ад, как в преисподней, камень на камне да труп на трупе.
Долго ли он лежал, никто не знает. Да только слышит кто-то его кличет:
Ты чего же это, сукин сын, прячешься А воевать кто будет, морда А ну в атаку, так тебе перетак!
Глянул Митя, а на краю воронки политрук Мартынов лежит и кровавым ртом плюется. А ног у политрука нет.
Но есть ли ноги или нет, эту Митю интересовать не положено. Тут ежели и без ног, но команды отдавать может, то значит самый что ни на есть политрук, и приказы исполнять будьте добры. Это армия, иначе никак нельзя.
Митя из воронки вылез, руки в кровь содрал, гимнастёрка порвана в двух местах да в грязи.
В атаку, черт бы тебя подрал!- орет половина политрука.
А куда бежать-то, товарищ политрук-шепчет Митя, распластавшись на мокрой земле рядом.
В атаку, сучий потрох! В атаку! Туда беги! Бей фашистскую гадину!
И Митя встал, глаза закрыл, штык отомкнул, да побежал. Побежал туда, куда политрук безногий рукой махнул.
Пока бежал орал. Ни то от страха, ни то еще от чего. Ничего не слышал, бежал. Бежал сквозь взрывы, огонь, летящие комья земли да камни.
Бежал пока не уперся куда-то. Только штык вошел куда-то в мягкое, а дальше как бы и стена. Только Митя остановиться не может. Орет благим матом, аж рот порвал, и глаза открыть боится.
Ногами перебирает, словно бежит куда-то на месте, остановиться никак не получается.
Так и бежал, орал, пока его сзади по шее не огрели.
Да стой ты, зараза! Всё, всё! Остановись ты, твою мать!
Открыл Митя глаза и видит: штык его в груди у немецкого офицера так глубоко вошёл, что половина дула винтовки в мякоть вогнал. А офицер тот спиной к стене блиндажа приколот, как муха иголкой. И что характерно, тишина.
Ни взрывов, ни пуль. Тихо. Только сзади трое наших стоят, глядят на Митю пристально.
Оказалось, что Митя из батальона своего, который час назад в теплушке пригнали, один в живых остался. Да еще офицер им заколотый не простой был, а какой-то важный.
Митю тогда медалью наградили «За отвагу». И бояться он перестал. Хорошим солдатом стал. Вся грудь в орденах. В газете два раза писали о Мите нашем. И девки пишут. Замуж хотят. Жаль, погиб он позавчера. Шёл до ветру утром, его снайпер и снял. А они все пишут и пишут. Бабам замуж хотеть положено. Неугомонные. Не знают небось. Вот так вот. А что, браток, махоркой не богат ли
Александр Гутин