Истории из жизни реальных людей
У одного — с привкусом березового сока и жареного ячменя. У второго с бирюзой проталин и молозивом оттепелей. У третьего с застольными песнями котов, чибисов и ветряных мельниц.
Для меня март это прежде всего бабушкин день рождения. Она родилась накануне Евдокии в самый разгар предвесенья. В год, когда Петроград переименовали в Ленинград, вышел первый номер журнала «Большевик» и Есенин написал свою знаменитую «Русь советскую».
Мы шли к ней в любую погоду. Мимо кирпичного завода, раздавшегося кладбища, старых переминающихся сосен, вечно закрытого хлебного и детского сада с милым названием «Елочка». Играли в рифмы, повторяли табличку умножения и басню «Мартышка и очки». В руках тепличные тюльпаны и пакет с ночной рубашкой. На голове ненавистная шапка с зимними помпонами. Под ногами крошки зеркального льда.
Чтобы открыть калитку нужно было хорошенько напрячь чресла и плечо, но уже там щекотал ноздри сытный запах пирогов. Орех привычно дремал. Дворняга лязгала то зубами, то цепью и лаяла на приземистый колодец с крепко пристегнутым ведром. Заниженная скамейка для любования фиалками и сциллами, сползала к весне краской. Дальше — нитка идеально выстиранного белья. Размороженные сугробы. Дровник с березовыми и фруктовыми поленьями. Куст барбариса с веснушками засохших ягод. Огород, обрывающийся лягушачьим прудом. Озабочено цокающие куры и наконец-то — массивная сенная дверь со счесанным до десен веником в углу. Чьи-то галоши. Чья-то кошка с вопросительным хвостом. Дедушкино радостное: «Дуся, дети пришли!»
Как правило, мы приходили к завтраку, трижды целовались, мыли руки в «Мойдодыре» подтаявшим земляничным и промокали их рельефным полотенцем, напоминающим голландские вафли. Шумно рассаживались. Бабушка с гордостью выставляла эластичный холодец, а из печи — упревшие котлеты и миску с налистниками. Разливала по разномастным рюмкам ягодное вино. Садилась в углу, чтобы в любой момент заменить упавшую вилку, подать баночку свекольного хрена или крупную водянистую соль. Интересовалась новостями. Вытирала уголком фартука глаза. Расспрашивала об оценках, уроках музыки и поклоннике с разбойничьей фамилией Варавва. Дальше разговоры крутились вокруг деликатной рассады перца и садового вара. Обрезки смородины и соседки, не вернувшей одолженный секатор. Я уже не слушала. Сидела под грубой, смотрела «Утреннюю почту» и наминала пироги. В окнах бликовала солнечная пыльца и прошлогодняя вата. Всюду — вышитые стежками лошади и коты. Кермек в пузатой вазе. Плюшевая скатерть, под которой открытки, письма и телеграмма с трогательным: «поздравляем с внучкой, рост 52 см., вес 3100».
У каждого свой март. Свой календарь и свой нулевой километр. Свое рассеянное солнце, мышиные гиацинты и водянистое небо. Своя самая дорогая бабушка, живущая в селе, в городе или уже на небесах.
Ирина Говоруха