Миссия

То что произошло со мной наверное было чудом. Ведь у меня не было ни одного шанса. Я не знаю как объяснить то, что произошло со мной и поэтому просто излагаю свою историю.
Моя болезнь стремительно прогрессировала.
Сначала я перестал выходить из дома. Потом с трудом передвигался даже по квартире.
Наконец жена уговорила меня лечь в больницу , откуда меня перевезли в так называемый , закрытый пансионат, предназначалавшийся для тех , у кого не оставалось никаких шансов.
Попросту говоря, сюда привозили умирать безнадежных больных.
Это был своего рода перевалочный пункт- последний этап на пути от жизни к смерти.
Едва ли кому-то и когда-либо удалось отсюда выбраться.
Вместе со мной в палате лежал смертельно больной старик. И днем и ночью, он либо дремал, либо просто лежал с открытыми глазами и все время смотрел куда-то- мимо входивших иногда в палату или проходивших мимо по коридору людей, вглядываясь в нечто, видимое только ему одному.
Глаза у него были как у старой, бездомной собаки, которая терпеливо и покорно ждет близкой смерти.
Я ни разу не слышал , чтобы он произнес хоть слово, или даже просто стонал.
Лишь дыхание его иногда становилось тяжелым и прерывистым.
За все то время что я находился здесь, к нему ни разу никто не пришел.
Он почти ничего не ел и не пил.
Все необходимое поступало в его тело через капельницы.
Так он и лежал целыми днями, будто вглядываясь в одному ему видимый мир.
Открыв однажды глаза, я вместо своего соседа-старика, увидел совсем молодого человека и его жену сидевшую возле него.
Теперь я видел ее каждый раз, когда открывал глаза. Она сидела возле него и днем и ночью и не выпускала его руку из своих рук.
Иногда она что-то шепотом ему говорила , или вдруг наклонившись к нему, целовала его посеревшие от болезни щеки и потрескавшиеся от лихорадки губы.
Он был очень слаб. Слаб настолько, что был не в силах даже открыть глаза.
Но на лице его было что-то вроде счастливой улыбки, илиточнее, тени счастья.
И старика, и своего нового соседа, и все вокруг, я видел выныривая время от времени из багрового тумана, в который постоянно проваливался.
«Пускай туман заберет все твои болезни». Так говорила моя мать в далеком детстве, если я болел.
Открыв окно, она обращала свои слова к вечерним сумеркам короткого зимнего дня .
В это время года в наших краях , туман был частым гостем.
Я рос хилым и болезненным ребенком и поэтому почти каждую зиму болел.
«Туман забирает все болезни»- говорила мать и лечила меня не только таблетками и теплым молоком с медом но и туманом.
Мама верила в целебную силу тумана , потому что об этом ей говорила ее мать, когда она сама еще была ребенком.
Это предание передавалось в нашей семье из поколения в поколение.
В моем родном краю, к туману относились с любовью и каким-то благоговением.
Его даже просили в своих молитвах наши предки , вознося свои молитвы к Господу, потому что туман всегда питал нашу измученную жаждой землю.
В нем было что-то таинственное и даже мистическое.
Он был густой как молоко, с каким-то багровым оттенком.
И точно в такой же туман я проваливался сейчас , так далеко от детства, на пороге собственной смерти.
Он укутывал мое сознание как одеяло, будто убоюкивая злобную, непрерывную боль, терзавшую мое измученное тело, и я как-будто снова возвращался в детство, с его молоком и медом , забываясь спасительным сном.
Длительные провалы в сознании сменялись мучительными пробуждениями, когда обливаясь липким потом я снова обнаруживал себя на больничной койке- беспомощного и жалкого.
Мои дела были совсем плохи.
Я видел это по тому, что врачи уже не останавливались возле моей кровати во время обходов.И еще по обрывкам фраз, проникавших в мое затуманенное сознание.
«Можете забрать его вещи, они теперь ему вряд-ли понадобятся» услышал я слова врача обращенные к кому-то из моих близких.
Но они не спешили забирать мои вещи, как и не спешили навещать меня.
У жены и дочери были свои заботы и приходили они редко.
«Прости», сказала мне жена, когда я совсем сдал, «ты же понимаешь нам нужно выживать».
Тогда впервые за все время моей болезни она произнесла наконец слово «он».
Зла на нее у меня не было.
Она никогда не была ни спутницей жизни, ни женщиной-соратницей в жизненной борьбе, ни надежным тылом.
Она относилась к категории женщин-украшений, которые как ордена и медали украшают грудь героя.
В свои 45 лет, она по-прежнему носила мини-юбки, крутила бедрами и кокетливо смеялась по любому поводу- не обремененная мудростью, самовлюбленная и самозабвенно верящая в свою неотразимость.
«Не держи на меня зла» , сказала она и прижалась к моей щеке.
Именно тогда я первые в жизни почувствовал к ней отвращение.
«Зла я на тебя не держу», ответил я, » и прощаю тебе все, кроме одного».
Она широко открыла на меня свои огромные, зеленые как у кошки глаза.
» Я никогда не прощу тебе скверной, фальшивой игры». Говорить мне было тяжело, и я отвернулся к стене.
А когда снова повернул голову в ее сторону, она уже исчезла.
Исчезла так, что я уже и не знал, была ли она когда-нибудь в моей жизни.
Я давно был готов к ее предательству, потому что хорошо знал свою жену.
Но моя дочь… Этого удара я не ожидал. Впрочем, какая теперь разница! И все-таки досадно, что жизнь прошла впустую.
Болезнь как смерч сметала все на своем пути, и хорошее, и плохое.
Все привычные связи, как линии высоковольтных передач были оборваны, и от прежней жизни уже не осталось камня на камне.
Еще вчера у меня была надежда и я отчаянно боролся за жизнь.
А сегодня , сил на борьбу уже не было и я лишь пытался заглушить постоянную, коварную боль, которая терзала меня без перерыва.
Мой организм сдавал свои позиции болезни одну за другой.
Кажется только вчера я мечтал о том, как выкарабкавшись, первым делом поеду к морю,лягу на воду и буду лежать так до бесконечности.
Теперь же мню овладело полное безразличие.
Я то выныривал из черной пустоты, то снова стремительно летел вниз в унылое ничто, все еще хватаясь за материальные атрибуты этого мира.
Пытаясь удержать сознание, я хватался за спинку кровати или одеяло.
При этом мне казалось, что одеяло то становится необычайно тяжелым, но наоборот — совершенно невесомым и от этого ощущения, отчаянно, до тошноты кружилась голова.
Я чувствовал себя будто на корабле во время шторма.
Меня то кружило, будто на качелях, до шума в ушах и темноты в глазах, то вдруг я ощущал резкий толчок и на какое-то время останавливался.
Иногда я начинал бредить и мне чудилось, что я иду через окутанный туманом лес.
Туман такой, что ничего не видно и тяжело дышать.
Придя в сознание я начинал срывать с себя кислородную маску- мне казалось, что она душит меня.
Потом я снова проваливался в полусон и тогда мне казалось , что я на всей скорости несусь не то по шоссе, не то по проселочной дороге, а навстречу мне с обеих сторон выскакивают будто ниоткуда, чьи-то лица.
Они улыбаются, хмурятся, кривляются. Одни смотрят на меня с тревогой, другие -ласково, третьи -злорадно.
Кого-то я узнаю, кого-то не успеваю даже разглядеть… все сливается в моем мозгу в причудливую мозаику.
«Конец», с тоской думаю я, высвободившись ненадолго из своего бреда.
И именно тогда, когда я был уверен, что все кончено, произошло чудо. И то, что я считал завершением своей жизни, на самом деле, было ее началом.
Точнее- началом новой жизни.
Я хорошо помню то видение.
Снова провалившись в туман во время очередного приступа, я начал бредить и мне казалось, что я уже давно иду по огромному лесу .
У меня уже нет сил двигаться и сквозь багровый туман я с трудом разглядел дерево, на которое хотел опереться и отдохнуть.
«Твоя миссия еще не закончена»- услышал я вдруг тихий, но совершенно отчетливый голос.
Я с удивлением осмотрелся по сторонам, но не увидел говорящего.
«Тебе придется вернуться и многое успеть»- сказал голос снова.
«У меня нет сил», ответил я «у меня их совсем не осталось».
«Сил тебе хватит» , снова ответил голос. «Может не хватить только времени. Поэтому торопись».
«Зачем Семьи у меня больше нет, я уже немолод и у меня совсем не осталось ни сил, ни желания жить.
Почему ты обратился именно ко мне Ведь мой сосед по палате намного моложе меня, жена его любит, у них дети, которые любят их и которых любят они.
Так почему я , а не он
«Сегодня твой сосед по палате умер», снова заговорил голос. «Он действительно был намного моложе тебя, и у него были любящая жена и дети. Но он умер, а тебе предстоит вернуться».
«Почему» , снова спросил я
«Может быть когда-нибудь ты и узнаешь ответ на этот вопрос . А сейчас тебе нужно решить для себя, где ты- здесь, или там».
Решай, тебе еще многое нужно успеть»
«Зачем мне это» спросил я
«Это нужно не тебе, а им- другим людям, которых ты пока не знаешь» ,ответил голос.
«Ты хочешь взвалить на меня эту ношу и не спросил меня хочу ли я этого», с нарастающим раздражением ответил я. «В мои планы это не входило.
Я хочу уехать к морю и жить там, наслаждаясь жизнью».
«У тебя слишком мало времени» устало, как-будто упрямому ребенку сказал голос,
«И этого времени тебе хватит лишь на то, чтобы выполнить все, что на тебя возложено»
«И все» спросил я.
«А чего ты еще хотел»
«»А как же удовольствие от жизни Неужели есть только миссия Ведь должно же быть какое-то вознаграждение!»
«Вознаграждения нет. Есть только миссия.»
«А я могу отказаться»
«Можешь.»
«И что мне за это будет»
«Ничего.»
«Что значит ничего». Я был совершенно растерян.
«Ты можешь остаться здесь. И можешь вернуться. Решать тебе».
«А почему все так Почему у меня всегда есть только один выбор- либо вернуться, либо остаться»
«Этот выбор есть не всегда и не у всех. И не мы с тобой решаем. Поэтому торопись», подгонял меня голос, «У тебя мало времени».
Проснувшись под утро, я с удивлением обнаружил, что уже не обливаюсь потом и меня не несет куда-то в пропасть бессознательного.
Было раннее утро и все кто могли- спали.
В палате я был один.
Койка моего соседа была пуста.
Я услышал в коридоре шаги и характерные звуки каталки.
Кого-то повезли в морг.Пациентов нашего отделения на процедуры не возили. Значит , только в морг.
Я откинул одеяло и легко встав с кровати, вышел в коридор.
Окна были открыты и я вдохнул полной грудью свежий воздух.
Все внутри меня буквально прыгало от радости.
Вернувшись в палату, я сбросил с себя больничную рубашку, залез под душ и с наслаждением подставил свою небритую физиономию под струи воды.
«Жив!» ликовал я.»Жив!»- ликовала во мне каждая клеточка.
«Чему ты радуешься» откуда-то издалека доносился голос скептика-разума.
Но мне хотелось отмахнуться от него и просто радоваться жизни.
«В простой, дурацкой, беспричинной радости, больше смысла чем во всей философии моего больного разума. Жизнь. Какой должен быть в ней смысл! Он не нужен, если ты просто жив.
Я понял это вернувшись оттуда.
И теперь достав бритву, с удовольствием брился.
Я будто готовился к свиданию.
Когда я оделся, весь медперсонал уже добрался до работы и они готовились к обходу.
Увидев меня, все они оцепенели, будто увидели ожившего покойника.
Как по команде, они окружили меня и стали рассматривать как дикари упавшего с небес божка. Они смотрели на меня одновременно и с изумлением и со страхом.
Заведующий отделением еле сдерживался, чтобы не протянуть ко мне руку и не потрогать мою плоть.
Не удержавшись, он протянул ко мне руку и в тот же миг, одна из сестер упала в обморок.
Остальные засуетились возле нее, а растерянный врач не в силах оторвать от меня взгляд, лепетал:»Это невероятно… этого не может быть…»
«Доктор», прервал я его, «У меня очень мало времени и я хочу уйти отсюда немедленно. У меня очень мало времени», снова добавил я свой самый веский аргумент.
«А это вобще вы» вдруг подозрительно поинтересовался доктор.
«Я», улыбнувшись, уверенно ответил я.
«Но как же…», начал было лепетать доктор. И наконец собравшись, решительно заговорил: «Нам нужно детально обследовать вас….»
«Не сейчас. Поймите, я очень тороплюсь. А обследовать меня вы еще успеете», и с этими словами, я повернувшись к заведующему приютом для умирающих спиной, и решительно направился к выходу.
«Невероятно», все больше закипая, возмущался за моей спиной заведующий умирающими, «У него были поражены абсолютно все органы и он должен был умереть».
Этот эскулап был возмущен отсутствием какой-либо логики в моем выздоровлении.
Был нарушен порядок которому его всю жизнь учили.
А раз так, то все может быть и он этого боялся.
На самом выходе из коридора, стояла молодая женщина с поникшими плечами.
Это была вдова моего соседа по палате.
Ее усталые глаза по-прежнему излучали добро.
Она взглянула на меня и совершенно не удивилась тому, что я жив и сейчас нахожусь возле нее.
В суматохе, никто из персонала ее и не заметил.
Изможденная горем, она тем не менее держалась мужественно и взгляд ее был твердым и спокойным.
«Примите мои соболезнования», сказал я обратившись к ней, «Крепитесь, и если я могу чем-то вам помочь, то…». Я хотел было сказать- «буду рад», но вовремя поправил себя «то конечно же…» неловко выкрутился я.
«Спасибо вам», ответила женщина и ее взгляд будто смягчился. «Я рада что вы смогли выбраться отсюда».
Мне тоже пора», продолжала женщина. «Здесь остались одни формальности.
Главное сейчас, подготовить детей» и при этом ее глаза снова потемнели.
Но она тут же взяла себя в руки.
«Нужно еще так много успеть «, будто продолжая свою мысль, говорила женщина.
«Да», уверено подтвердил я.

На улицу мы вышли вместе.
Горе этой женщины, остудило мое ликование, а моя радость от полученной жизни, немного скрасила ее горечь.
Мрачное заведение осталось позади, и мы жадно вдыхали утреннюю прохладу, как будто вынырнули из черного омута .
Безлюдные улицы оживали, и заполнялись привычной людской суетой .
Все куда-то торопились.
Торопились и мы идя рядом по дороге .
Возможно мы торопились больше всех. Ведь мы лучше других знали теперь цену жизни.

Влад Ривлин

Источник