Истории из жизни реальных людей
Сергей-Алексей (далее СА второе имя он придумал для сетевых игр и порносайтов) пережил развод с женой тяжело, осталось мерзкое ощущение от прожитого года с человеком совершенно из другого измерения. Когда тебе тридцать и более-менее ты устроен, твоей маме кажется, что пора и внуков понянчить, она заводит эту канитель: пора-пора. Обидеть маму может только зверь дикий, а если еще она в единственном числе вытянула тебя на своих руках, отказала себе в личном счастье, чтобы не омрачать детство мальчику отчимом, тут совсем не поспоришь, если ты не животное. Папа с чудной фамилией Хинштейн растворился на просторах исторической Родины, оставив после себя двухмесячного ребенка и семитскую внешность, не позволяющую сомневаться, что фамилия Лисьев (мамина) взята напрокат. К папе у СА вопросов не было, но претензии были, всю сознательную жизнь он ненавидел его за свой нос, курчавость волос и брошенную маму, отказавшуюся уехать в пустыню Негев; она была патриоткой и сына так воспитала. Когда мама сказала «пора», СА был еще не готов: работа и здоровая сексуальная жизнь по расписанию устраивали его, девушки ему отказывали часто, но проститутки никогда. Любви он не ждал, хватило первой попытки в шестнадцать лет, когда, влюбившийся в участкового врача из своей поликлиники, он специально заболевал, выучив по медицинской энциклопедии все симптомы редкого недуга щитовидной железы, только для того, чтобы ее чаще видеть. Лечила она его, как могла, но приходила часто, ее грудь и курносая попка давали серьезный лечебный эффект. Он страдал по ней, пыхтел во время осмотров и даже написал тетрадку стихов, одно из которых напечатали в газете «Собеседник». Ответного чувства не случилось, у нее был муж-милиционер, он свое дело знал хорошо, так как не имел проблем с обменом веществ. Имея дома такого коня, доктор по сторонам не смотрела, поэтому прыщавые юноши, горящие от избытка гормонов, ее не трогали. А он хотел ее трогать, но боялся милиционера. Когда врач сказала ему, что его проблемы пройдут после начала половой жизни, он понял, что любовь штука тонкая, и купил на деньги, отложенные на новый винчестер, себе девушку в сауне, стал взрослым и врача-вредителя забыл, навсегда отказавшись от услуг традиционной медицины. Он лечился, как пигмеи, лепешками слоновьего дерьма, высасывая из него полезные соки, узнал он о нем от соседа, кадрового разведчика в отставке, у которого этого дерьма был целый чемодан. Мама сказала: надо жениться и даже нашла ему девушку, дочь знакомого адвоката, девочка уже была на стартовой позиции: двадцать пять лет, все при ней, а мужа нет. Есть такая порода девушек: нет в них огня на первом уровне, а вот на втором мартеновская печь дьявольского огня, вот такой случай был у нашего фигуранта. Хорошо училась, косы заплетала, поздно не приходила, все с умом, мама-папа, бабушке подарочек, а внутри чистая змея, на вид мраморная сука, мускул не дрогнет, все себе говорит, наружу только слова правильные и улыбка, от которой рожу сводит. Звали ее Тамара, но она всем Таней представлялась: чем Таня лучше Тамары, никто не знает, но эта была Таня-Тамара (далее ТТ). Эта херня с двойными именами свидетельствовала о стойком раздвоении личности, это люди с двойным дном, разделенные пополам, где две разные половины ненавидят друг друга, но разделить в одном человеке этих сиамских близнецов невозможно и жить им в одном теле тоже. Высоко договаривающиеся стороны встретились в кинотеатре «Пятое авеню» на «Октябрьском поле», узнали друг друга без проблем, хотя обменялись фотографиями в Сети: он послал фотографию своего кота голого с зелеными глазами, он звал его «моя сладкая голая сволочь», она тоже собрала портрет из попки Анджелины Джоли, ног Линды Евангелисты и своего лица с элементами Клаудии Шиффер и Марлен Дитрих. Встреча была хороша, фильм полное говно, девушка воспитанная, только ведро поп-корна слегка смутило СА, он не любил фаст-фуд и прочие быдлячие штучки. Съев суши и поговорив ни о чем, разъехались он на своей «япошке», она на 207-м «пыжике» цвета болотной травы. Еще две недели вялой переписки в Сети, две пятницы: в первую театр Фоменко и ужин в «Фак-кафе», а во вторую ужин в ресторане «Жеральдина» на Остоженке и посещение «Водка-бар», где танцуют девушки-тридцатилетки, пьяные и безутешные, потому что впереди два выходных дня, во время которых придется выть или ездить на своей взятой в кредит «мазде» по пустому городу и делать морду, что все у нас «бест». На третьей неделе из приличий требовался решительный шаг, нужно было или ехать в пансионат на выходные на проверку боем, или послать сообщение, что срочная командировка в центральный офис в Европу на три месяца свалилась, как сосулька в мартовский день. СА решил, что будет пансионат, раздумывал недолго: секс будет по-любому, кто откажет потенциальному жениху, а там посмотрим, как фишка ляжет, а что ТТ ляжет, он не сомневался. Пансионат на Истре, симпатичный домик, все есть, кровать большая. Заехали в пятницу, поели, попили и в койку. Собирался СА в поездку тщательно, побрил где надо, сходил на педикюр и решил еще для сюрприза купить себе стринги. Захотелось почему-то эпатировать, а заодно и проверить на коэффициент разнузданности, сам он был неплохо подготовлен мастерицами из бани на Плющихе, знал ассортимент, у него на всякий случай были с собой комплект пионерской формы и очки в золотой оправе, как у Берии. Очки не понадобились, все так чудесно получилось, что глаза на лоб полезли. Единственный раз ТТ удивилась, когда он вышел из душа в стрингах, в глазах ее стоял вопрос: зачем это Он сразу снял вопрос, выбросил их в корзину с мусором, тема о его ориентации не потребовала ответов. Заснули, как голубки, без признаний и поцелуев в ушко, утром прогулка, разговоры обо всем, но днем как-то ночного единения не получалось, вроде одного поля ягоды, классовой розни и социального неравенства нет, но и трепета, близости в словах и взглядах тоже нет. Что ни начнет СА за гранью Тарантино-Кастанеда-лакшери, не катит: стишки свои читать начинал обосрала, недослушав, хочет рассказать, как в армии себя преодолевал, тоже не слушает, а шлюхи слушали, затаив дыхание им лучше слушать, чем скакать на каждом идиоте, время деньги. Ночью опять полная гармония без слов, все получается, форма на ней хорошо лежала, и Лаврентий Палыч ей нравился как персонаж, хороший мужчина с характером. Воскресенье прошло в дискуссии на тему, от кого произошли люди. Она считала, что она не от обезьяны, утверждала, что она от самого Создателя, а не от папы-адвоката папа был настоящим оленем с рогами и от мамы, редактора с ТВ, где многие знали о ее родинке на копчике. СА, как человек ученый, не понимал ее аргументацию, конечно, он тоже не считал себя сыном своего отца подонка Хинштейна, он считал, что лучше быть от обезьяны, чем от такой твари, как папочка, но все-таки ратовал за теорию инопланетного происхождения землян жопой чувствовал, что он из другого измерения. Когда-то мужик один из ведомства федерального сказал ему в кафе венгерском, возле памятника героям Плевны, что СА подключенный к космосу и транслирует то, что мы еще не знаем, потом погладил руку, стало приятно и страшно. Так они дожили до обеда, дискуссия вызвала страсти нешуточные, у нее прорвалась из второго уровня пара крепких слов, которыми она наградила «любимого», но предобеденный секс загладил недоразумение и только добавил аппетита (СА отметил про себя ее косяк). Ехали домой молча, СА думал, что сказать маме, ТТ прикидывала, что она сделала не так. Договорились взять тайм-аут до пятницы, чтобы подвести предварительные итоги. Мама с дверей спросила СА: «Ну как» СА доложил, как положено, он маму никогда не обманывал: девушка нормальная, но надо подумать. Мама, как женщина деликатная, лезть в душу не стала, решила подождать до пятницы, но девушкиной маме под секретом сказала: «Мой согласен». Целую неделю он прикидывал: маме будет хорошо, ТТ тоже, а он-то как, стоит ли зачеркивать свою устроенную жизнь на непонятную новую, которая наверняка закончится унылой херней и вялотекущей ненавистью к человеку, который реально отравит жизнь своим присутствием. Он помнил мягкую руку в кафе дядьки из министерства и с тех пор твердо поверил, что он транслятор из Вселенной, а дядька больше не звонил, видимо, сел, как оборотень, такое бывало: вроде высоко летает, а потом раз и новости, операция «Захват», и птичка в клетке, и доллары меченые, с лицом белым на весь экран. ТТ время не теряла, начала сайты смотреть свадебные, что почем, как у людей было, свадьба дело нешуточное. СА ее не беспокоил, она успела волос его с подушки снять и анализ сделать на ДНК, оказалось все в порядке: и скорость сперматозоидов, и холестерин, генетика тоже в порядке, несмотря на папу Хинштейна. Фирму его пробила, налоговую, и выписку со счетов ей обещали принести. В четверг он позвонил ТТ и пригласил в Ленком на «Поминальную молитву». Он сам смотрел этот спектакль десять раз, все искал в нем ответ, кто он, тайно сводил счеты с папой Хинштейном, не знал, что надеть крест или звезду Давида, эта тема в спектакле покоя не давала. Он решил свою ТТ проверить с кем она, с каким ей лучше будет ТТ театр не любила зачем переживать чужие страсти, когда своим деваться некуда, но пошла, зная, что все это неспроста, замысел в этом почувствовала. Утром в субботу в квартире СА зазвонил телефон. Мама, чтобы не беспокоить сыночка, взяла трубку звонок был из глубокого прошлого, звонил Хинштейн, ровно тридцать лет назад он покинул ее, и теперь его голос в трубке, сломавший ее жизнь, подломил ей колени. Голос был знакомым, как дорога на кухню. Он без извинений и преамбулы сказал ей: «Позови сына», и включил музыку на второй линии. Она под гипнозом звонка пришла в комнату сына, мягко потрепала его и сказала то, что он не слышал тридцать лет: «Папа звонит». СА машинально взял трубку не ожидая и услышал такое, что онемел. Что говорил ему этот человек, он не слышал, разобрал в конце что-то про алименты, выдохнул и послал абонента на хуй громко и отчетливо. На той стороне его жизни положили трубку; нет связи, сказал безмолвный оператор, соединяющий голоса. Он еще полчаса лежал с закрытыми глазами, не понимая, что произошло. Потом он зашел на кухню, съел мамин завтрак. Они ничего не говорили о случившемся, но он заметил красноту в ее глазах она плакала. СА с каждой минутой после разговора маялся по дому и говорил новые слова, которые не успел сказать. Слов за тридцать лет собралось много, но два из них, которые он произнес, оказались самыми верными, его слегка плющило, но он себе виду не подавал. Его очень смутила синхронность событий: день для него был значительный, вечером тест для ТТ и тут этот звонок. Он верил в синхронность бытия. Если это происходит, то называется чудо, но у него в отличие от настоящего позвонило чудо-юдо Хинштейн. Охуенный каламбурчик, подумал старый кавээновский волк и заплакал. В театре он в очередной раз занялся мазохизмом на национальной почве: когда русский артист в роли еврейского молочника соединил в себе и храм, и синаногу, ему было хорошо. Он так увлекся, что не заметил, как девушка, с которой он собирался строить свой Храм любви, играет на телефоне и посылает эсэмэс подружкам. Он решил, что жениться не будет. После спектакля она затащила его к себе, опять все было прекрасно, он передумал и сделал ей предложение, посчитав, что если есть гармония тел, то гармонию душ он построит, как какой-то мужик у Бернарда Шоу. Бабу звали типа Галатея-Дульцинея, а имя мужика он забыл. Свадьба прошла как в тумане, через месяц он понял, что он не Бернард Шоу, ТТ не Элиза Дулитл, она оборзела через месяц, через два он ушел к маме. ТТ оказалась беременной, все встало на круги своя, «Хинштейн» подмигнул снова и позвонил.
Валерий Зеленогорский