Я хочу написать драму, — заявил Лажновский.

— Для чего спросила Соня.
— Для драмтеатра… Так и вижу это действо на сцене: лихо закручен сюжет, страсти, актеры в ударе, кульминация, катарсис, зритель потрясен, занавес, овации, цветы
— О чем же будет эта пьеса
— О любви, конечно же, о любви, Сонечка!
— О любви уже столько всего написано. Вы что-то новое изобрели, Лажновский
— Нет, ничего не изобрел. Он и Она. И драма.
— Зрителя этим не потрясешь. Я вам вот что скажу. Надо сексуальных сцен побольше. Несколько сцен в бане. Можно ещё в морге. На кладбище. Может быть, Он умрет в первом акте, а Она уже с мертвецом страсти мутит Или наоборот: она склеивает ласты, а он делает из нее чучело и ведет под венец. И кровища, кровища! Режут свинью, потрошат кроликов, на сцене стадо овец. Да, точно! Она овца. Он любит овцу. Сцена секса в бане. Овцу убивают. Сцена секса в морге. Он ебет мертвую овцу. Впрочем, скорее наоборот: его убивают. Овца ебет мертвого мужчину. Родственники, разумеется, против. Клан на клан. Война, война! Танки, пулемёты. Ядерный взрыв. И всё. Пиздец. Тишина и звезды. Да, звездное небо. Огромное, бесконечное, манящее, таинственное, как любовь овцы. И занавес. Ну как вам
Соня обернулась. Лажновского не было. Она заглянула в кабинет, прошла на кухню. Лажновский сидел за столом и ел колбасу.
— Ну как вам еще раз поинтересовалась Соня.
— Колбаса как колбаса, — безучастно произнес Лажновкий.

Art Delirium

Источник