Истории из жизни реальных людей
Вера
Вера натянула одеяло на голову, чтобы укрыть уши. В общежитии жутко холодно, дует из всех щелей. Вера недавно прочитала, что согревшиеся уши не дадут замёрзнуть целому человеку. Ушам стало тепло. Организм, забыв про холод, оттаял и заплакал. Вера старалась не всхлипывать, чтобы не разбудить девчонок, — завтра всем рано вставать в институт. Но жалость к себе захлёстывает, не даёт дышать. Мысли набегают одна на другую.
— Саша, — Вера старается говорить спокойно, но получается жалобно, по щенячьи, — пожалуйста, подойди, хоть попрощаемся. Я ведь на целый месяц уезжаю.
— Вера, мы всё обсудили. Приедешь подадим на развод, — раздаётся из другой комнаты, но будто из другой вселенной.
Вера стоит ещё пять минут в прихожей, ждёт звука шагов. Ждёт хоть каких-то звуков. Пусть накричит на неё, пусть хоть ударит что ли, но только не молчит. Время тянется как вязкий запах с болот. Вера открывает дверь и выходит. Ей кажется, что сердце стало тяжёлым, как чемодан, который она сейчас держит в своих хрупких руках. Только тяжесть эту ещё нужно умножить на миллион.
Евгеша
«Мальчишка такой же голубоглазый, как отец. И такой же лопоухий», — отметила про себя Наташа, встречая Евгешу в аэропорту. Подруги обнялись и внимательно посмотрели друг на друга.
«Не изменилась», — подумали обе.
— Петербург! Как же я мечтала! Как я тебе благодарна! — вдруг по-детски выдохнула Евгеша.
— Ладно, ладно. Пойдём! улыбнулась Наташа и взяла лопоухого зайчика за руку.
— Ты не подумай, мы тебе не помешаем, мы дома совсем не планируем бывать, у нас обширная программа, — вот смотри, — Евгеша, порывшись в сумочке, протянула немного смятый лист. Список из двадцати пунктов.
— Давпечатляет. И это за пять дней С малышом Что даже и вина на кухне не выпьем в белую ночь — хитро подмигнула Наташа.
— Я не малыш! вдруг снизу раздался голос, — мне уже шесть лет!
Девушки рассмеялись и покатили чемоданы к выходу.
Эленико
Дачная вечеринка была в разгаре. Тёплый июльский вечер пьянил не меньше вкусного красного вина. Разомлевшая и счастливая Эля смотрела на гостей и улыбалась чувственным ртом. В свои тридцать три она ощущала себя царицей своей жизни. Детей родила. Смородину посадила. Дом подарил муж.
Красивая грудь рискованно балансировала на самом краю тонкой шёлковой маечки. Эленико чувствовала разгорячённой кожей горящий взгляд соседа в ложбинке, и ей хотелось отодвинуть скользящую ткань ещё немного,бесстыдней обнажив волнительную плоть. Игра казалась увлекательной до того момента, как она обнаружила, что мужа нет за столом и уже давно. Эля поднялась со скамейки и, пошатываясь, обошла участок. Его нигде не было. Эленико вдруг вспомнила, что соседка отправилась домой, а муж, как галантный рыцарь, вызвался её проводить, — мол, темно уже. Ладно, подумала Эля, значит, надо тоже топать домой, негоже матери троих детей выпивать без супруга.
Вера
Да, они с Сашей сразу были, что говорится, не пара. Но разве любовь разбирает. Вера, хоть и деревенская, но как в город попала, сразу эту деревенщину из себя каленым железом начала вытравливать. Хотела жизни как в кино едешь на кабриолете и волосы развеваются от ветра. Подстриглась по-модному, приоделась, как городские, пила исключительно мартини, хоть и любила пиво. Да и никто бы не сказал, что Вера из деревни, — внешность удалась на славу. Крупные черты лица, даже немного преувеличенные большие кошачьи глаза, шикарные губы. Нос Вере не нравился как картошка. Но в целом лицо было на удивление миловидным, немного гламурным даже, если подкрасить. Открытая улыбка. Густые волосы. Фигура, правда, была не выдающаяся рост небольшой, грудь тоже. Но и в этом была какая-то милота, хрупкость. В общем, никто не мог заподозрить в Вере деревню. Пока она не открывала рот. Вера не была глупышкой, тараторить и обаятельно смеяться она умела не хуже остальных. Да только Вере нужно было стать лучше остальных. Ей нужно было стать особенной для него. Как увидела Сашу, — все слова и обаяние как корова языком слизала. Высокий, статный, глаза — голубые ледышки, — арийская кровь. Снежный король. Как уж Вера его обхаживала, как добивалась, — энергии ей всегда было не занимать, — в нужное бы только русло. А он капризничал, ломался, губы дул, позволял себя любить. А Вера и служанка, и горничная, и проститутка, и королева танцпола. Ради него только в этот педагогический институт и поступила. Дотянуться хотела. До высокой холодной горы.
Евгеша
— Помнишь Артура Женя выпила глоток вина и на секунду зависла в пространстве.
— Конечно, помню. Как он Вы виделись
— Он умер
— Господи! Как умер! Ему же, — округлила глаза Наташа.
— Как мне. Двадцать восемь, — Евгеша допила вино залпом. Наташа молчала.
— Ты же помнишь, как я его любила, — продолжила Женя, — хоть и подростковое всё это было, но будто что-то свыше. Знаешь, я часто теперь думаю, что первая любовь именно такая и должна быть, — на разрыв аорты. Не для того, чтобы навсегда, а чтобы если выжил после такого, значит, выживешь вообще. Расставались мучительно, несколько раз. Наркотики, — да ты сама знаешь, ты ещё тогда не уехала в Питер. И вот расстались окончательно. Тут Гриша и появился, из нашей школы, на год старше. Давно меня караулил, говорит, любил с пятого класса. Росточком чуть выше меня, лопоухий, — слёзы, а не ухажёр. А вот глаза красивые, голубые. Как меня увидит, — сияют. Настойчивый оказался, я даже не ожидала. Каждый день возле подъезда с цветами. Я, конечно, долго королеву изображала. Не в Гришке дело-то было. Я всё ждала, что Артур одумается, перестанет употреблять, вернётся. А потом вдруг поняла, что не вернётся. Подумала, — почему бы и нет. И стала встречаться с Гришей.
Эленико
Эля зашла в тёмный дом на цыпочках, чтобы никого не разбудить. Она была уверена, что муж, проводив соседку, давным-давно, спит. Тихо пробравшись к супружеской кровати, она с удивлением обнаружила, что там никого нет. Ужасно клонило в сон, но хотелось выяснить, куда делся благоверный. Эля прошла по дому, заглянула в детскую, на кухню и даже под лестницу, но мужа нигде не было. Нехорошие мысли холодными щупальцами начали заползать в голову, вытесняя хмель. Эля вышла в ночь, постояла минуту на крыльце, а потом стремительно побежала к дому соседки.
Вера
День, когда Саша, сделал предложение, стал самым счастливым в Вериной жизни. Радовало не только достижение цели, — она ведь и вправду, как сумасшедшая была влюблена в собственного мужа. В какой то момент ей показалось, что и снежный король тоже немножечко оттаял. Он уже не морщился от её смеха, не говорил, — Вера не смейся, как грузчик, стал меньше поправлять её слова. Крепче обнимал. Радовался как ребёнок её стряпне, — не зря Вера по ночам штудировала книгу немецких кулинарных рецептов. Через год родилась дочь, вылитая — отец, красивая, глаза — ледышки, нос, слава Богу, не картошкой. Жизнь удалась, — умиляясь, как Саша с обожанием смотрит на свою маленькую копию, думала Вера.
Евгеша
— Гриша после школы поступил в институт в другом городе, — в нашем тогда ничего достойного ещё не открыли. Пришёл с цветами, как обычно, поедем, говорит вместе. Поженимся. Я ему ты с ума сошёл, мне только семнадцать, какой замуж. А он не торопись, подумай, я через три дня уезжаю. Приятно, конечно, когда тебе вдруг предложение делают, но всё равно опешила, — неожиданно как-то. Начала думать. Любит, заботится, на других не смотрит, — чем не муж. Не то, чтобы я замуж хотела. У меня с матерью тогда ужасные отношения были. Так что я не про замуж думала, а как сбежать. День думаю. Два думаю. А на третий звонок в дверь, а я ещё ничего так и не придумала. Открываю, — а там Артур. Худой, синий какой-то. Глаза васильковые слезятся. Помнишь, какие у него необыкновенные глаза были До сих пор забыть не могу, — комок к горлу. Евгеша, говорит он, мне тут птичка на хвосте принесла, что ты замуж собралась. Собралась, отвечаю. Девочка моя, не уезжай, не бросай меня, ты же его не любишь. На колени встал и заплакал. Глажу его по голове и думаю, дура я, дура, как же я уеду, если вот она, — моя любовь. Слышу шаги на лестнице, обернулась Гриша стоит. Глаза как у раненой собаки. Развернулся молча и ушёл.
Эленико
Так бежала, что задохнулась. Рывком открыла дверь. А они прямо на кухне. На диване. Не боясь, не скрываясь. Закричала в ужасе. Остановились. Обернулись. Глаза пьяные у обоих, — не поняли, наверное, что Эля в пропасть летит. В нежной шёлковой маечке. А вместе с ней — дети, смородина и дом.
Вера
— Вера, нам надо поговорить, — Вера насторожилась, — давно Саша с ней не разговаривал таким строгим тоном.
— Да, милый.
— Мы немцы. Ты это знаешь.
— Конечно. У меня твоя фамилия, — Вера пыталась пошутить.
— Вера, не поясничай. Дай мне сказать, — холодно оборвал муж.
— Конечно, милый.
— Мы немцы, — продолжил он, и наша семья давно пыталась получить разрешение выехать в Германию. Наконец, нам это удалось
— Ура! Мы уезжаем в Германию радостно взвизгнула Вера.
— Вера, уезжает только наша семья. Без тебя.
Евгеша
— С Артуром так ничего и не получилось. Посидели, поплакали. Он тогда уже сильно втянулся. Удивительно, что так долго прожить смог.
— Жень, а с Гришей-то как опять встретились
— А я на следующий год поступила в институт в том же городе, где Гриша учился. Мы сначала с тремя девчонками квартиру вскладчину сняли. Месяц прошёл, — переезжаем, говорят, в общагу, дорого снимать. А мне в общагу, жуть как не хотелось. Я же домашняя, — красоту люблю, уют, цветочки там всякие, занавесочки. Взяла и позвонила Грише, — мол, сижу тут одна, случайно в том же городе, где и ты, и гвоздь вбить даже некому. Приехал. Вбил гвоздь. Да и остался. Любит. Или любил
— Жень, что случилось-то
— Ох, Наташка, я ведь не просто так приехала. Я ведь уйти от него хочу, — голос Евгеши дрожал от слёз, которые она так долго сдерживала. Посмотрю, думаю, Питер, — если понравится, перееду. Не хочу с ним по одним улицам ходить. Он мне изменяет. Другая семья у него. Поначалу всё хорошо было. И стерпелось, и слюбилось. А потом стал попрекать. Так и не смог мне простить, что в тот день Артура, а не его выбрала.
— А я ведь его лю-ю-блю! — уже всхлипывала Женя, — я ещё детей от него хочу!
Эленико
Эля три дня пролежала в кровати, не вставая. Удивительно, но её никто не тревожил, не трогал, не спрашивал, не просил ни о чём. Да и она тоже не думала ни о ком, и ни о чём, даже, что едят её дети, пока она лежит. Думала, умрёт. Но смерть не хотела забирать пышногрудую молодую царицу. Смерти было видней впереди у Эли была вполне приличная долгая жизнь. Оставалось только решить, — с мужем или без. Эля встала и пошла на кухню, сварить кофе. Муж встретил улыбкой, — тебе лучше Лучше удивилась Эля. В каком смысле лучше Лучше, чем что Чем той отвратительной ночью Что будем делать, спросила Эля. В каком смысле, — пришла очередь удивляться мужу. Разводиться или как, глухо ответила Эленико. У тебя, наверное, температура до сих пор. Из — за чего нам разводиться вдруг Ты мне изменил! Я видела тебя на другой бабе! Эля, тебе нужно обратно в постель. Очнись, какая баба! Ты, что, хочешь остаться одна с тремя детьми Тебе приснился страшный сон. Да, страшный сон, думает Эля. Кошмар. На всю оставшуюся жизнь.
Вера
Вера едет на новеньком автомобиле, недавно купленном на деньги от собственного, на минуточку, бизнеса. Вера едет из аэропорта. Дочь улетела учиться к отцу, в Берлин. На соседнем сидении лежит письмо от любимого до сих пор снежного короля. Приглашение на переезд в Германию.
— Йо-хо-хо! не может сдержаться Вера, кричит во весь голос, улыбаясь шикарной улыбкой встречным водителям.
А ветер из окна развевает её красивую гриву. Как в кино.
Евгеша
Наташа открывает мэйл от Евгеши. С фото на неё смотрят четверо голубоглазых мужчин. Гриша и трое сыновей. Наташа улыбается, — все лопоухие.
Эленико
— Эля, эта машина очень дорогая. Слишком дорогая. Тем более, что у нас запланирован Париж. Мы не можем себе это позволить.
— Не можем позволить у Эленико трясутся чувственные губы.
Тогда мне опять начнут сниться страшные сны. И тебе тоже
Наташа Васильева
© Copyright: Наташа Васильева 77, 2020
Свидетельство о публикации 220050102375