И я сначала злюсь, а потом вспоминаю тот эпизод, когда со мной за столиком оказались пятеро: пожилые супруги и молодая пара с ребенком. Люди занимали свободные места молниеносно, и мы случайно оказались вместе. Пару минут ребенок в коляске истошно плакал, а мы молчаливо переглядывались. Наконец-то самый старший из нас, мужчина с полностью поседевшими волосами, произнес: — А вы и Турции обращался он, разумеется, ко мне. На немецком.
— Нет. Я из Украины, но наполовину грузинка.
— А мы из Турции. Приехали сюда почти сорок лет назад. Все наши пятеро детей родились уже здесь. Правда, двое живут в Лондоне, двое в Мюнхене, а самый младший в Стамбуле.
— Никогда не знаешь, какой путь выберут твои дети, — усмехнулась его жена. На вид им было около семидесяти, оба очень спокойные, в тонких брюках и морщинах, она с непокрытой головой.
— А я из Минска, а мой муж испанец. У него здесь контракт, — произнесла на английском девушка. Мы всего пару месяцев тут. Так что пока ничего непонятно. В какой вот садик отдавать ребенка. Ничего непонятно.
Пожилой мужчина и его супруга одновременно, одинаково, сделали глоток кофе и поставили чашки обратно на столик. Одновременно, одинаково, сделали вдох. А потом она сказала:
— Какое прекрасное время.
— Простите переспросила девушка.
— Какое прекрасное у вас сейчас время «ничего непонятно». Если ничего непонятно, это значит, что вы еще молоды. Вот нам уже все понятно. Но как хотелось бы, чтобы снова возникли вопросы!..
Tamrio Sholi